В наиболее концентрированном виде эта проповедь самоизничтожения, как можно вольно передать эккегартовское понятие Abgeschiedenheit, содержится в поучении, ему специально посвященном (ср. также «О
созерцании Бога и блаженстве», Vom Schauen Gottes und der Seligkeit).
Неточные совпадения
Итак, которые удостоились увидеть зараз всеми вместе чувствами, как одним из многих чувств, сие всеблагое, которое и единое есть и многое, поелику есть всеблагое, те, говорю, поелику познали и каждодневно познают разными чувствами единого чувства разные вместе блага, как единое, не сознают во всем сказанном никакого различия, но
созерцание называют ведением, и ведение
созерцанием, слух зрением, и зрение слухом» (Слова преп. Симеона Нового Богослова. I, 475).], хотя бы и оккультного, «мудрости века сего» [«Ибо мудрость мира сего есть безумие пред
Богом» (1 Кор. 3:19).].
Но как бы восхищенный и в энтузиазме покоится он в уединении, никуда не склоняясь и даже не обращаясь вокруг себя, стоя твердо и как бы сделавширь неподвижностью (στάσις); и о прекрасном не думает он, находясь уже выше прекрасного, выше хора добродетелей, подобный человеку, который проник в самое внутреннее святилище и оставил позади себя в храме изображения
богов, и, лишь выходя из святилища, впервые встречает их, после внутреннего
созерцания и обращения с тем, что не есть ни образ, ни вид, но сама божественная сущность; образы же, следовательно, были бы предметами
созерцания второго порядка.
В этом смысле следует понимать, когда говорится, что в душе есть еще несовершенство, пока «она созерцает
Бога, насколько Он есть троица» (1,163); совершенство наступает лишь при
созерцании «schlechthin Eine», «ungestaltete Wesen der göttlichen Persönlichkeit» [Совершенно единое, бесформенная сущность божественной личности (нем.).] (ib.).
Те силы и явления, которые изучает Беме, эмпирически даны ему в мистическом
созерцании, подобно тому как они даются и в опытных науках: как из электричества нельзя логически дедуцировать свет или теплоту, так и Беме не выводятся, а «опытно» познаются элементы
Бога: «Herbe», «bitterer Stachel», «Angst», «Feuer» [«Терпкое», «страшное жало», «страх», «огонь» (нем.).
Здесь нет места ни антиномии, с ее логическим перерывом, ни Тайне: беспримесный рационализм — вот обратная сторона того всеведения или «гнозиса», которым мнил себя обладающим, по одним основаниям, Гегель, а по другим — Беме, почему он и оказывается столь родственным по тенденциям современному «теософизму», оккультному или мистическому рационализму [Шеллинг дает такую характеристику «теософизма» Беме: «В третьем виде эмпиризма сверхчувственное сделано предметом действительного опыта благодаря тому, что допускается возможное восхищение человеческого существа в
Бога, а вследствие этого необходимое, безошибочное
созерцание, проникающее не только в божественное существо, но и в сущность творения и во все события в нем…
Тихая, аскетическая жизнь подняла так фантазию Феодора, так приучила его и созерцательности, что он целые часы проводил, мечтая то о прелестной жизни, которая готовится праведнику в обителях рая, то о соделании всей земли одною паствою Христа, то погружался в
созерцание бога и, долго теряясь в бесконечном, вдруг спускался на землю; и как хороша она ему казалась тогда, как ясно выражала Его и как понятно говорило и это ветвистое дерево, и эта пернатая птица!
Неточные совпадения
Созерцание иного и духовного, умного мира предполагает преодоление этого мира, отделяющего нас от
Бога и духовного мира.
Непосредственное сознание и знание
Бога дано в умственном
созерцании, интеллектуальной интуиции, которая качественно различествует от всякого другого восприятия вещей.
Забудемте, ради
бога забудемте наш век, перенесемтесь в эти времена тихого
созерцания, в эти времена неба на земле [Легенда, предлагаемая здесь, находится в «Житии святых» за сентябрь месяц.
Было несколько степеней этого искусства, — я помню три: «1) спокойствие, 2) возвышенное
созерцание и 3) блаженство непосредственного собеседования с
Богом». Слава художника отвечала высокому совершенству его работы, то есть была огромна, но, к сожалению, художник погиб жертвою грубой толпы, не уважавшей свободы художественного творчества. Он был убит камнями за то, что усвоил «выражение блаженного собеседования с
богом» лицу одного умершего фальшивого банкира, который обобрал весь город.
Это
созерцание, этот экстаз любви возможен не только в отношении к
Богу и горнему миру, но в отношении к природе и людям.