Неточные совпадения
В последнее время, как вообще сила жизни отождествляется у нас с силою жизни «прекрасного хищного зверя», так и в области
любви возносится на высоту тот же «древний, прекрасный и
свободный зверь, громким кличем призывающий к себе самку». У Толстого только очень редко чувствуется несомненная подчас красота этого зверя, — например, в молниеносном романе гусара Турбина-старшего со вдовушкою Анной Федоровной. Ярко чувствуется эта красота у подлинных зверей.
Так именно, «куда-то порываясь и дрожа молодыми, красивыми телами», зовут к себе друг друга люди-жеребцы и люди-кобылы в зверином воображении нынешних жизнеописателей. Но для Толстого
любовь человека — нечто неизмеримо высшее, чем такая кобылиная
любовь. И при напоминающем свете этой высшей
любви «прекрасный и
свободный зверь» в человеке, как мы это видели на Нехлюдове, принимает у Толстого формы грязного, поганого гада.
Темен и низмен в
любви становится для Толстого человек, когда в нем пробуждается «древний, прекрасный и
свободный зверь, громким кличем призывающий к себе самку».
Но эта
любовь — не та
любовь, которая открылась князю Андрею, — «
любовь вечная,
свободная, не зависящая от этой жизни». Когда проснулась та
любовь, — жизнь умерла. Проснулась эта
любовь, проснулась и жизнь.
Они вытерпели крест твой, они вытерпели десятки лет голодной и нагой пустыни, питаясь акридами и кореньями, — и уж, конечно, ты можешь с гордостью указать на этих детей свободы,
свободной любви, свободной и великолепной жертвы их во имя твое.
Идея Творца полна достоинства и свободы: Он возжелал
свободной любви человека, чтобы свободно пошел человек за Творцом, прельщенный и плененный Им (слова Великого Инквизитора).
Неточные совпадения
Штольц смотрел на
любовь и на женитьбу, может быть, оригинально, преувеличенно, но, во всяком случае, самостоятельно. И здесь он пошел
свободным и, как казалось ему, простым путем; но какую трудную школу наблюдения, терпения, труда выдержал он, пока выучился делать эти «простые шаги»!
На другой день Райский чувствовал себя веселым и
свободным от всякой злобы, от всяких претензий на взаимность Веры, даже не нашел в себе никаких следов зародыша
любви.
Он так торжественно дал слово работать над собой, быть другом в простом смысле слова. Взял две недели сроку! Боже! что делать! какую глупую муку нажил, без
любви, без страсти: только одни какие-то добровольные страдания, без наслаждений! И вдруг окажется, что он, небрежный,
свободный и гордый (он думал, что он гордый!), любит ее, что даже у него это и «по роже видно», как по-своему, цинически заметил это проницательная шельма, Марк!
— Я хочу вашей
любви и отдаю вам свою, вот одно «правило» в
любви — правило
свободного размена, указанное природой.
Протянулась еще неделя, и скоро должен исполниться месяц глупому предсказанию Марка, а Райский чувствовал себя
свободным «от
любви». В
любовь свою он не верил и относил все к раздражению воображения и любопытства.