Неточные совпадения
У нас
в вагоне шла своя однообразная и размеренная жизнь. Мы, четверо «младших» врачей,
ехали в двух соседних
купе: старший ординатор Гречихин, младшие ординаторы Селюков, Шанцер и я. Люди все были славные, мы хорошо сошлись. Читали, спорили, играли
в шахматы.
Гречихин, Шанцер и я, мы выехали вместе из Куанчендзы на Харбин.
Ехало много офицеров и врачей, также отправлявшихся
в Россию. Подвыпившие солдаты входили
в купе, садились, не спрашиваясь, рядом с офицерами, закуривали.
Кругом все еще ругались и кричали. Соседнее
купе оказалось занятым каким-то негром
в блестящем цилиндре,
в дорогой меховой шубе, и изящною, накрашенною дамою с подведенными глазами. Эта парочка танцевала
в харбинских кафе-шантанах кэк-уок и теперь
ехала на гастроли на станцию Маньчжурия.
Эшелон, с которым мы теперь
ехали, вез из Владивостока запасных сибиряков. На каждой большой станции с поезда сходило по нескольку десятков человек.
В купе полковника, начальника эшелона, все время толпились солдаты, которым он производил денежный расчет.
Нас
ехало в купе всего четыре человека, по одному в каждом углу. Может быть, это были всё соотечественники, но знакомиться нам не приходилось, потому что наступала ночь, а утром в Кёльне предстояло опять менять вагоны. Часа с полтора шла обычная дорожная возня, причем мой vis-Ю-vis [сидевший напротив спутник] не утерпел-таки сказать: «а у нас-то что делается — чудеса!» — фразу, как будто сделавшуюся форменным приветствием при встрече русских в последнее время. И затем все окунулось в безмолвие.
Неточные совпадения
— Я
в одном
купе с ним
ехал. Он — на усмирение. Он — ненормален…
Окончив благополучно сезон, мы
поехали втроем
в Пензу: Далматов и Свободина
в купе первого класса, а я один
в третьем, без всякого багажа, потому что единственный чемодан пошел вместе с далматовским багажом.
Они
ехали в отдельном
купе. Обоим было грустно и неловко. Она сидела
в углу, не снимая шляпы, и делала вид, что дремлет, а он лежал против нее на диване, и его беспокоили разные мысли: об отце, об «особе», о том, понравится ли Юлии его московская квартира. И, поглядывая на жену, которая не любила его, он думал уныло: «Зачем это произошло?»
Она и Панауров
ехали в отдельном
купе; на голове у него был картуз из барашкового меха какой-то странной формы.
Камердинер
поехал с вещами
в купе, а я пошел пешком с Курского к Николаевскому вокзалу.