Неточные совпадения
— Я
в одном
купе с ним
ехал. Он — на усмирение. Он — ненормален…
Окончив благополучно сезон, мы
поехали втроем
в Пензу: Далматов и Свободина
в купе первого класса, а я один
в третьем, без всякого багажа, потому что единственный чемодан пошел вместе с далматовским багажом.
Они
ехали в отдельном
купе. Обоим было грустно и неловко. Она сидела
в углу, не снимая шляпы, и делала вид, что дремлет, а он лежал против нее на диване, и его беспокоили разные мысли: об отце, об «особе», о том, понравится ли Юлии его московская квартира. И, поглядывая на жену, которая не любила его, он думал уныло: «Зачем это произошло?»
Она и Панауров
ехали в отдельном
купе; на голове у него был картуз из барашкового меха какой-то странной формы.
Камердинер
поехал с вещами
в купе, а я пошел пешком с Курского к Николаевскому вокзалу.
Глаза его начали меняться уже
в вагоне, по дороге
в столицу, куда они вдвоем,
в отдельном
купе,
ехали искать, как он говорил там,
в саду, «света знаний, истины и труда».
Ехал я
в первом классе, но там сидят по трое на одном диване, двойных рам нет, наружная дверь отворяется прямо
в купе, — и я чувствовал себя, как
в колодках, стиснутым, брошенным, жалким, и ноги страшно зябли, и,
в то же время, то и дело приходило на память, как обольстительна она была сегодня
в своей блузе и с распущенными волосами, и такая сильная ревность вдруг овладевала мной, что я вскакивал от душевной боли, и соседи мои смотрели на меня с удивлением и даже страхом.
Весною 1907 года я возвращался из-за границы и от Варшавы
ехал в одном
купе с господином, который оказался М. С. Сухотиным, зятем Толстого (мужем его дочери Татьяны Львовны).
Кругом все еще ругались и кричали. Соседнее
купе оказалось занятым каким-то негром
в блестящем цилиндре,
в дорогой меховой шубе, и изящною, накрашенною дамою с подведенными глазами. Эта парочка танцевала
в харбинских кафе-шантанах кэк-уок и теперь
ехала на гастроли на станцию Маньчжурия.
Гречихин, Шанцер и я, мы выехали вместе из Куанчендзы на Харбин.
Ехало много офицеров и врачей, также отправлявшихся
в Россию. Подвыпившие солдаты входили
в купе, садились, не спрашиваясь, рядом с офицерами, закуривали.
У нас
в вагоне шла своя однообразная и размеренная жизнь. Мы, четверо «младших» врачей,
ехали в двух соседних
купе: старший ординатор Гречихин, младшие ординаторы Селюков, Шанцер и я. Люди все были славные, мы хорошо сошлись. Читали, спорили, играли
в шахматы.
Эшелон, с которым мы теперь
ехали, вез из Владивостока запасных сибиряков. На каждой большой станции с поезда сходило по нескольку десятков человек.
В купе полковника, начальника эшелона, все время толпились солдаты, которым он производил денежный расчет.
По дороге, при пересадке на станции Казатин, сел я
в купе первого класса,
в котором
ехал какой-то господин.
Первое, что мне бросилось
в глаза
в вагоне — это стоявший на сетке чемодан одного из моих vis-a-vis —
в купе мы
ехали втроём.
За дрогами никто не шел; только вправо и влево тянулось гуськом и по двое несколько мужчин, одетых
в штатское, и пожилых, и молодых. Всех-то их можно было насчитать человек с пятнадцать; позади дрог
ехала одна извозчичья пролетка с дамой
в черном и, гораздо дальше, барское двухместное
купе синего цвета.
Беглецы на лошадях, чтобы замести след, доехали до Колпина, где сели
в купе первого класса и прямо
поехали в Москву.
Наконец,
поехали на вокзал и вскоре вся компания очутилась
в купе первого класса.
Еду пока со всеми удобствами и полным комфортом
в отдельном
купе сибирского поезда, проехали Моршанск, вечером будем
в Пензе.