Зачем же точно неведомый голос нашептывает мне их на ухо, зачем, когда я просыпаюсь ночью, передо мною в темноте проходят знакомые картины и образы, и зачем, когда является один бледный образ, лицо мое пылает, и руки сжимаются, и ужас и ярость захватывают дыхание, как в тот день, когда я стоял
лицом к лицу с своим смертельным врагом?
Неточные совпадения
Отчего она сегодня так долго не идет? Вот уже три месяца, как я пришел в себя после того дня. Первое
лицо, которое я увидел, было
лицо Сони. И
с тех пор она проводит со мной каждый вечер. Это сделалось для нее какой-то службой. Она сидит у моей постели или у большого кресла, когда я в силах сидеть, разговаривает со мною, читает вслух газеты и книги. Ее очень огорчает, что я равнодушен
к выбору чтения и предоставляю его ей.
Я снял холст
с мольберта и поставил его в угол
лицом к стене. Неудача сильно поразила меня. Помню, что я даже схватил себя за волосы. Мне казалось, что и жить-то не стоит, задумав такую прекрасную картину (а как она была хороша в моем воображении!) и не будучи в состоянии написать ее. Я бросился на кровать и
с горя и досады старался заснуть.
Как живо вспоминаются мне эти долгие, тихие сеансы! Картина подходила
к концу, и тяжелое, неопределенное чувство закрадывалось постепенно в мою грудь. Я чувствовал, что, когда Надежда Николаевна перестанет быть нужна мне как натурщица, мы расстанемся. Я вспомнил наш разговор
с Гельфрейхом в день его переезда; часто, когда я вглядывался в ее бледное, мрачное
лицо, в ушах моих звенели слова: «Ах, Андрей, Андрей, вытащи ее!»
— Простите меня, — продолжала она. — Я не верила вам, я
с ужасом ждала той минуты, когда вы, наконец, посмотрите на меня тем взглядом,
к которому я уже слишком привыкла за эти три года, потому что никто за эти три года не смотрел мне в
лицо иначе…
— Что же было говорить? Я молчала. Я сказала только, что не люблю его. И когда он спросил — не потому ли, что люблю вас, я сказала ему правду… Тогда
с ним случилось что-то такое страшное, что я не могу понять. Он кинулся на меня, обнял меня, прошептал мне: «прощай, прощай!» — и пошел
к двери. Никогда я не видела такого ужасного
лица. Я упала на стул почти без сил. У двери он обернулся и странно так засмеялся и говорит: «Впрочем, я еще увижусь
с тобой и
с ним». И
лицо его было так ужасно…
— Нет, не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о том, что с ним, стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться
лицом к лицу с кем бы то ни было в целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
— А посылать вас туда, — продолжала она, — нет, я не нанесу вам этого нового оскорбления, не поставлю
лицом к лицу с человеком, которого вы… не можете видеть равнодушно… Нет, нет!
Неточные совпадения
По правую сторону его жена и дочь
с устремившимся
к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный
к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна
к другой
с самым сатирическим выраженьем
лица, относящимся прямо
к семейству городничего.
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она
к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на
лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа
сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Вот, я приехал
к тебе, — сказал Николай глухим голосом, ни на секунду не спуская глаз
с лица брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное
лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла
к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и
с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить
с ним.
Вронский сам был представителен; кроме того, обладал искусством держать себя достойно-почтительно и имел привычку в обращении
с такими
лицами; потому он и был приставлен
к принцу.