Неточные совпадения
Среди этого затишья застал обе воюющие стороны 1771
год. Не ограничившись поднятием Турции против России, Шуазель еще в 1769
году послал в Польшу заслуженного офицера де Толеса с большою суммою денег для оказания конфедератам пособий и руководительства их
военными операциями. Но несогласие и раздоры польских дворян скоро убедили Толеса в бесплодности его миссии, и он возвратился во Францию, привезя назад деньги.
Василий Иванович и Авдотья Федосьевна полагали и надеялись, что когда их сын подрастет, то страсть его к
военной службе исчезнет, но с
летами наклонность эта проявлялась все явственнее.
— Канцелярской духоты действительно не вынесет и захиреет хуже, — заметил генерал Ганнибал. — И если вести его по гражданской службе, то надо сейчас везти его в Петербург или Москву, чтобы в несколько
лет подготовить, он сам-то ведь занимается только
военными науками, в солдаты еще
года два-три подождать можно… Пусть себе учится да живет при вас и отце…
— Ты не понимаешь дела. Несмотря на твои молодые
годы, ты очень много потеряешь в
военной службе. Если бы я назначал тебя к этой службе, то записал бы в полк при самом рождении, это я мог бы сделать легко, тогда шестнадцати
лет, явившись на службу, ты был бы уже офицером гвардии и мог бы выйти в армию капитаном или секунд-майором… Теперь же тебе, знай это, придется начинать с солдата.
Но к чести не по
летам зрелого умом Александра Суворова, он вскоре понял, что голова его любимого героя несколько экзальтированна и не совсем в порядке, что твердость его скорее может быть названа упрямством и что вся общность его
военных качеств соответствует больше идеалу солдата, нежели полководца.
Кроме
военного, молодой Суворов с самых ранних
лет получил и религиозное образование. Он отличался набожностью и благочестием, любил сидеть над Библией и изучил в совершенстве весь церковный круг.
— Жалость жалости рознь, а иную хоть брось. Ты поразмысли-ка, к чему он науку
военную изучал, карты читал, ишь какую уйму книг прочитал? Для того ли, чтобы в писарях несколько
лет пробыл, в офицеры не по заслугам выскочить… и в отставку…
Александр Васильевич, впрочем, прослужив даже несколько
лет в
военной службе, все остался прежним «дикарем» в обществе. Сослуживцы и приятели отца вращались к тому же в то время в придворных сферах, которых боялся молодой Суворов, и несмотря на то, что Василий Иванович указывал в письмах к сыну возможность «найти случай», при дворе поддерживая эти знакомства, последний не ловил этого «случая».
В январе 1756
года его повысили в обер-провиантмейстеры и послали в Новгород. В октябре того же
года сделали генерал-аудитор-лейтенантом, с состоянием при
военной коллегии; в декабре переименовали в премьер-майоры. Следовательно, первые
годы по производстве в офицеры он только временами нес строевую службу и ротой не командовал.
Следует, однако, заметить, что, занимаясь теорией
военного дела многие
годы, Александр Васильевич относился к изучаемым предметам не рабски, а самостоятельно и свободно. Он вполне усвоил мысль, что нельзя, изучая великих мужей, ограничиться прямым у них позаимствованием, а тем более впасть в ошибку подражания.
Упорная война продолжалась семь
лет, почему в истории и известна под названием «семилетней»; она то приводила Пруссию на край гибели, то возносила ее короля на высокую степень
военной славы, и была замечательна еще внутренним своим смыслом, потому что не вызывалась существенными интересами союзников, и только одной Австрии могла принести большие выгоды.
Военные действия русских между тем шли очень неважно. Первая кампания 1757
года велась под главным начальством графа Апраксина. Медленно, черепашьим шагом пришла русская армия, одержала победу при Грос Легендорфе, простояла целую неделю без дела и ушла назад в Лифляндию.
В этом же 1760
году Василий Иванович Суворов, находившийся по случаю открывшихся
военных действий в Петербурге, был отправлен за границу для устройства продовольствия армии во время похода и поручение это исполнил, видимо, очень успешно, потому что назначен сенатором, а в декабре губернатором занятого королевства Прусского, на место генерала Корфа.
Кампания 1761
года близилась к концу. Весть о подвигах молодого подполковника Суворова распространилась по всей армии, не только нашей, но и неприятельской. Только и было речей, что о нем. Солдаты полюбили его, как отца, а начальники сознавались в его необыкновенной храбрости и редких
военных дарованиях. Во всей армии не было человека, который бы не знал подполковника Суворова, между тем как большая часть солдат не знала даже многих старых генералов.
Со смертью императрицы были приостановлены наши
военные действия. Фридрих был спасен. Борьба со слишком неравными силами становилась ему с каждым
годом все труднее, а последняя кампания была уже актом отчаяния, так как прусские боевые силы спустились до каких-нибудь 50 000 человек новонабранного, кое-как обученного немецкого войска. Катастрофа, видимо, была недалеко.
Осенью 1768
года сказан Суздальскому полку
военный поход. После учебного курса начинался боевой экзамен.
Но политические отношения к Швеции переменились, и Суворов по собственной просьбе был отправлен в действующую армию в Турцию, где в 1773
году возобновились прерванные было
военные действия.
— Хороший старик, умный, обстоятельный, послужил тоже на своем веку, был членом
военной коллегии, сенатором, генерал-аншеф теперь, как и я… Сама матушка-государыня, как мне доподлинно известно, хвалила его за службу, называла «честным человеком», «праведным судьей», а матушка наша даром никого не похвалила, так-то… Всего
лет пять как вышел в отставку и поселился здесь поблизости, свой дом — полная чаша…
Что он был обманут, Александр Васильевич, как и все мужья, узнал последний, через пять
лет после свадьбы. Это открытие произвело на него ошеломляющее действие, тем более что измена жены началась чуть ли не с первых месяцев супружества, когда он после медового месяца отправился из Москвы на театр
военных действий.
Он спал уже не на сене, и обеденное время назначено было не утром, а во втором часу дня. Чувствуя себя лучше, Суворов то, по примеру последних
лет, продолжал заниматься турецким языком, то разговаривал с окружающими о делах государственных и
военных. Никто, однако, не слышал от него ни упреков, ни жалоб относительно немилости государя.
До тех пор она успокаивала свою совесть увлечением молодости, любовью, прощающей все, несходством характеров ее и мужа, так быстро, по-военному обвенчавшемуся с ней, не дав ей даже узнать себя, тяжестью совместной жизни при крутом нраве Александра Васильевича, по
летам годившегося ей в отцы.
Неточные совпадения
Татьяна (русская душою, // Сама не зная почему) // С ее холодною красою // Любила русскую зиму, // На солнце иней в день морозный, // И сани, и зарею поздной // Сиянье розовых снегов, // И мглу крещенских вечеров. // По старине торжествовали // В их доме эти вечера: // Служанки со всего двора // Про барышень своих гадали // И им сулили каждый
год // Мужьев
военных и поход.
Это был человек
лет семидесяти, высокого роста, в
военном мундире с большими эполетами, из-под воротника которого виден был большой белый крест, и с спокойным открытым выражением лица. Свобода и простота его движений поразили меня. Несмотря на то, что только на затылке его оставался полукруг жидких волос и что положение верхней губы ясно доказывало недостаток зубов, лицо его было еще замечательной красоты.
Батюшка у окна читал Придворный календарь, [Придворный календарь — (
годы издания 1735–1917), помимо календарных и других сведений, содержал списки высших
военных и гражданских чинов, роспись дворцовых приемов и пр.] ежегодно им получаемый.
Летом, на другой
год после смерти Бориса, когда Лидии минуло двенадцать
лет, Игорь Туробоев отказался учиться в
военной школе и должен был ехать в какую-то другую, в Петербург. И вот, за несколько дней до его отъезда, во время завтрака, Лидия решительно заявила отцу, что она любит Игоря, не может без него жить и не хочет, чтоб он учился в другом городе.
— «Война тянется, мы все пятимся и к чему придем — это непонятно. Однако поговаривают, что солдаты сами должны кончить войну. В пленных есть такие, что говорят по-русски. Один фабричный работал в Питере четыре
года, он прямо доказывал, что другого средства кончить войну не имеется, ежели эту кончат, все едино другую начнут. Воевать выгодно,
военным чины идут, штатские деньги наживают. И надо все власти обезоружить, чтобы утверждать жизнь всем народом согласно и своею собственной рукой».