Неточные совпадения
Мортье действительно дал комнату в генерал-губернаторском доме и велел нас снабдить съестными припасами; его метрдотель прислал даже вина. Так прошло несколько дней, после которых в четыре часа утра Мортье прислал за
моим отцом адъютанта и отправил его в Кремль.
Отчаянный роялист, он участвовал на знаменитом празднике, на котором королевские опричники топтали народную кокарду и где Мария-Антуанетта пила на погибель революции. Граф Кенсона, худой, стройный, высокий и седой старик, был тип учтивости и изящных манер. В Париже его ждало пэрство, он уже ездил поздравлять Людовика XVIII с местом и возвратился в Россию для продажи именья. Надобно было, на
мою беду, чтоб вежливейший из
генералов всех русских армий стал при мне говорить о войне.
Года через два или три, раз вечером сидели у
моего отца два товарища по полку: П. К. Эссен, оренбургский генерал-губернатор, и А. Н. Бахметев, бывший наместником в Бессарабии,
генерал, которому под Бородином оторвало ногу. Комната
моя была возле залы, в которой они уселись. Между прочим,
мой отец сказал им, что он говорил с князем Юсуповым насчет определения меня на службу.
Несмотря на зловещие пророчества хромого
генерала, отец
мой определил-таки меня на службу к князю Н. Б. Юсупову в Кремлевскую экспедицию.
Вот что рассказывал Давыдову
генерал Чеченский: «Вы знаете, что я умею ценить мужество, а потому вы поверите
моим словам.
Он сказал мне, что по приказанию военного генерал-губернатора, которое было у него в руках, он должен осмотреть
мои бумаги. Принесли свечи. Полицмейстер взял
мои ключи; квартальный и его поручик стали рыться в книгах, в белье. Полицмейстер занялся бумагами; ему все казалось подозрительным, он все откладывал и вдруг, обращаясь ко мне, сказал...
— Я имею к вам,
генерал, небольшую просьбу. Если вам меня нужно, не посылайте, пожалуйста, ни квартальных, ни жандармов, они пугают, шумят, особенно вечером. За что же больная жена
моя будет больше всех наказана в деле будочника?
Перед
моим отъездом граф Строганов сказал мне, что новгородский военный губернатор Эльпидифор Антиохович Зуров в Петербурге, что он говорил ему о
моем назначении, советовал съездить к нему. Я нашел в нем довольно простого и добродушного
генерала очень армейской наружности, небольшого роста и средних лет. Мы поговорили с ним с полчаса, он приветливо проводил меня до дверей, и там мы расстались.
Я был глубоко оскорблен словами гвардейского офицера и с жаром начал свое оправдание. Я рассказал, как началось мое знакомство с Пугачевым в степи, во время бурана; как при взятии Белогорской крепости он меня узнал и пощадил. Я сказал, что тулуп и лошадь, правда, не посовестился я принять от самозванца; но что Белогорскую крепость защищал я противу злодея до последней крайности. Наконец я сослался и на
моего генерала, который мог засвидетельствовать мое усердие во время бедственной оренбургской осады.
Мы приехали вместе; я оставил Балясникова в приемной, в толпе просителей, и побежал с бумагами к министру, потому что
мой генерал болен, а в таких случаях я докладываю лично Аракчееву.
Неточные совпадения
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по
моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.
— Рекомендую вам
мою баловницу! — сказал
генерал, обратясь к Чичикову. — Однако ж, я вашего имени и отчества до сих пор не знаю.
— Помилуйте, что ж он?.. Да ведь я не сержусь! — сказал смягчившийся
генерал. — В душе
моей я искренно полюбил его и уверен, что со временем он будет преполезный человек.
Генерал стал умываться, брызгаясь и фыркая, как утка. Вода с
мылом летела во все стороны.
— Душа
моя! ведь мне ж не прогнать его, — сказал
генерал.