Неточные совпадения
Я не свожу глаз с Ермоловой — она боится пропустить каждый звук. Она живет. Она
едет по этим полям
в полном одиночестве и радуется простору, волнам золотого моря колосьев, стаям птиц. Это я вижу
в ее глазах, вижу, что для нее нет ничего окружающего ее, ни
седого Юрьева, который возвеличил ее своей пьесой, ни Федотовой, которая не радуется новой звезде, ни Рено, с ее красотой, померкшей перед ней, полной жизни и свежести… Она смотрит вдаль… Видит только поля, поля, поля…
Неточные совпадения
Мы
ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались
в кучу и указывают
в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на
седле. Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.
Из какого-то переулка выехали шестеро конных городовых, они очутились
в центре толпы и поплыли вместе с нею, покачиваясь
в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они
ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький человек впереди Самгина, хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал:
— Если успею, — сказал Самгин и, решив не завтракать
в «Московской»,
поехал прямо с вокзала к нотариусу знакомиться с завещанием Варвары. Там его ожидала неприятность: дом был заложен
в двадцать тысяч частному лицу по первой закладной. Тощий, плоский нотариус, с желтым лицом, острым клочком
седых волос на остром подбородке и красненькими глазами окуня, сообщил, что залогодатель готов приобрести дом
в собственность, доплатив тысяч десять — двенадцать.
Но я подарил их Тимофею, который сильно занят приспособлением к
седлу мешка с чайниками, кастрюлями, вообще необходимыми принадлежностями своего ремесла, и, кроме того, зонтика, на который более всего обращена его внимательность. Кучер Иван Григорьев во все пытливо вглядывался. «Оно ничего: можно и верхом
ехать, надо только, чтоб все заведение было
в порядке», — говорит он с важностью авторитета. Ванюшка прилаживает себе какую-то щегольскую уздечку и всякий день все уже и уже стягивается кожаным ремнем.
«Все это неправда, — возразила одна дама (тоже бывалая, потому что там других нет), — я сама
ехала в качке, и очень хорошо. Лежишь себе или сидишь; я даже вязала дорогой. А верхом вы измучитесь по болотам; якутские
седла мерзкие…»