Дисциплина была железная, свободы никакой, только по воскресеньям отпускали в город до девяти часов вечера. Опозданий не полагалось. Будние дни были распределены по часам, ученье до упаду, и часто, чистя сапоги в уборной еще до свету при керосиновой коптилке, вспоминал я свои нары, своего Шлему, который, еще затемно получив от нас пятак и огромный чайник, бежал в лавочку и трактир, покупал «на две чаю, на две сахару,
на копейку кипятку», и мы наслаждались перед ученьем чаем с черным хлебом.
Неточные совпадения
Для Вологды цена за фунт 25
копеек казалась дорогой — и масло это подавать
на стол считалось особым шиком.
— Мошкин от нас же наживается, по пятаку с гривенника проценты берет… А тут
на девять-то гривен жалованья в треть, да
на две
копейки банных не разгуляешься…
Пошел
на базар, чтобы сменять хорошие штаны
на плохие или сапоги — денег в кармане ни
копейки.
Мне подали пару чаю за 5
копеек, у грязной торговки я купил
на пятак кренделей и наслаждаюсь.
—
На завод пора, а я, мотри, мал, того… — И стал шарить в карманах… Потом вынул две
копейки, кинул их
на стол. — Мотри, только один семик… добавь тройчак
на шкалик… охмелюсь и пойду! — обратился он ко мне.
— Малай-й! — подозвал он полового. — Прибор к паре и
на семик сахару… Да кипяточку, — и подвинул половому свои две
копейки, лежавшие
на столе.
Я взял билет и вышел с парохода, чтобы купить чего-нибудь съестного
на дорогу. Остановившись у торговки, я увидал плотного старика-оборванца, и лицо мне показалось знакомым. Когда же он крикнул
на торговку, предлагая ей пятак за три воблы вместо шести
копеек, я подошел к нему, толкнул в плечо — и шепнул...
Самый нижний чин это был рядовой, получавший 90
копеек жалованья в треть и ежемесячно по 2
копейки на баню, которые хранились в полковом денежном ящике и выдавались только накануне бани — солдат тогда пускали в баню за 2
копейки.
Ну, и в убыток сработал: пожаришко всего
на пятнадцать строк,
на семьдесят пять
копеек, а два рубля лихачу отдал!
Публика узнала о существовании этого места из афиш в сентябре 1882 года, объявивших, что «воздухоплаватель Берт сегодня 3 сентября в 7 часов вечера совершит полет
на воздушном шаре с пустопорожнего места Мошнина в Каретном ряду. За вход 30
копеек, сидячее место — 1 рубль».
Я ему на это и отмочил: «А ты, говорю, без Бога-то, сам еще на говядину цену набьешь, коль под руку попадет, и наколотишь рубль
на копейку».
«Грызиками» назывались владельцы маленьких заведений, в пять-шесть рабочих и нескольких же мальчиков с их даровым трудом. Здесь мальчикам было еще труднее: и воды принеси, и дров наколи, сбегай в лавку — то за хлебом, то за луком
на копейку, то за солью, и целый день на посылках, да еще хозяйских ребят нянчи! Вставай раньше всех, ложись после всех.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая
на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять
копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все
на счет и ни
копейки не хочет платить».
Уж сумма вся исполнилась, // А щедрота народная // Росла: — Бери, Ермил Ильич, // Отдашь, не пропадет! — // Ермил народу кланялся //
На все четыре стороны, // В палату шел со шляпою, // Зажавши в ней казну. // Сдивилися подьячие, // Позеленел Алтынников, // Как он сполна всю тысячу // Им выложил
на стол!.. // Не волчий зуб, так лисий хвост, — // Пошли юлить подьячие, // С покупкой поздравлять! // Да не таков Ермил Ильич, // Не молвил слова лишнего. //
Копейки не дал им!
Рожь, цену
на которую он так долго выдерживал, была продана пятьюдесятью
копейками на четверть дешевле, чем за нее давали месяц тому назад.
— Да что же в воскресенье в церкви? Священнику велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал князь. — Потом им сказали, что вот собирают
на душеспасительное дело в церкви, ну они вынули по
копейке и дали. А
на что — они сами не знают.