Все удивительные заключения их о расстояниях, весе, движениях и возмущениях небесных тел основаны только на
видимом движении светил вокруг неподвижной земли, на том самом движении, которое теперь передо мной и которое было таким для миллионов людей в продолжение веков и было и будет всегда одинаково и всегда может быть поверено.
Без всякого
видимого движения, без всякого усилия, плавно, тихо, спокойно рассекают они поверхность воды во всех направлениях и поворотах, незаметно передвигая в воде свои перепончатые лапы: тут они и ловки и красивы.
В Малороссии называют стрепета хохотва, имя тоже чрезвычайно выразительное. Великороссы дали стрепету название по его взлету, по трепетному,
видимому движению его крыльев, а малороссы — по особенным звукам, производимым его полетом. Действительно, эти дребезжащие звуки похожи на какой-то странный, отдаленный хохот.
Между тем под понятием этим разумеются различными историками совершенно различные, и вовсе неравные
видимому движению, силы. Одни видят в нем силу, непосредственно присущую героям, как мужик чорта в паровозе; другие, — силу производную из некоторых других сил, как движение колес; третьи, — умственное влияние, как относимый дым.
Неточные совпадения
Он смеялся над своим увлечением, грозившим ему, по-видимому, серьезной страстью, упрекал себя в настойчивом преследовании Веры и стыдился, что даже посторонний свидетель, Марк, заметил облака на его лице, нервную раздражительность в словах и
движениях, до того очевидную, что мог предсказать ему страсть.
Она не оборачивалась, только сделала
движение, чтоб оборотиться и посмотреть, кто вошел, но, по-видимому, не могла.
Он с любопытством смотрел на нее и хотел окончательно решить, что она такое. Он было испугался приготовлений, какими она обстановила его посещение, но с каждым ее
движением опасения его рассеивались. По-видимому, добродетели его не угрожала никакая опасность.
Этот атлет по росту и силе, по-видимому не ведающий никаких страхов и опасностей здоровяк, робел перед красивой, слабой девочкой, жался от ее взглядов в угол, взвешивал свои слова при ней, очевидно сдерживал
движения, караулил ее взгляд, не прочтет ли в нем какого-нибудь желания, боялся, не сказать бы чего-нибудь неловко, не промахнуться, не показаться неуклюжим.
Но кто бы ожидал, что в их скромной и, по-видимому, неподвижной жизни было не меньше
движения и трудов, нежели во всяких путешествиях?