Неточные совпадения
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока
Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна — Бог с ней! А как эта змея, любовь, заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не пожелаю. Да ты это с чего взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему
на плечо руку.
Долго шептали они, много раз бабушка крестила и целовала Марфеньку, пока наконец та заснула
на ее
плече. Бабушка тихо сложила ее голову
на подушку, потом уже встала и молилась в слезах, призывая благословение
на новое счастье и новую жизнь своей внучки. Но еще жарче молилась она о
Вере. С мыслью о ней она подолгу склоняла седую голову к подножию креста и шептала горячую молитву.
— А пунцовая лента, а прическа, с длинной, небрежно брошенной прядью волос
на плечо, а пояс с этим изящным бантом, ботинки, прошитые пунцовым шелком! У тебя бездна вкуса,
Вера, я восхищаюсь!
— Да, я не смел вас спросить об этом, — вежливо вмешался Тит Никоныч, — но с некоторых пор (при этом
Вера сделала движение
плечами) нельзя не заметить, что вы,
Вера Васильевна, изменились… как будто похудели… и бледны немножко… Это к вам очень, очень идет, — любезно прибавил он, — но при этом надо обращать внимание
на то, не суть ли это признаки болезни?
У него упало сердце. Он не узнал прежней
Веры. Лицо бледное, исхудалое, глаза блуждали, сверкая злым блеском, губы сжаты. С головы, из-под косынки, выпадали в беспорядке
на лоб и виски две-три пряди волос, как у цыганки, закрывая ей, при быстрых движениях, глаза и рот.
На плечи небрежно накинута была атласная, обложенная белым пухом мантилья, едва державшаяся слабым узлом шелкового шнура.
— И что приобрела этой страшной борьбой? то, что вы теперь бежите от любви, от счастья, от жизни… от своей
Веры! — сказала она, придвигаясь к нему и кладя руку
на плечо.
Вера почти умилилась внутренне, но не смогла ничего ответить ей, а только тяжело перевела дух и положила ей руку
на плечо.
Показался свет и рука, загородившая огонь.
Вера перестала смотреть, положила голову
на подушку и притворилась спящею. Она видела, что это была Татьяна Марковна, входившая осторожно с ручной лампой. Она спустила с
плеч на стул салоп и шла тихо к постели, в белом капоте, без чепца, как привидение.
Оба молчали, не зная, что сталось с беседкой. А с ней сталось вот что. Татьяна Марковна обещала
Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее с
Верой Савелий, взяв человек пять мужиков, с топорами, спустился с обрыва, и они разнесли беседку часа в два, унеся с собой бревна и доски
на плечах. А бабы и ребятишки, по ее же приказанию, растаскали и щепы.
После завтрака все окружили Райского. Марфенька заливалась слезами: она смочила три-четыре платка.
Вера оперлась ему рукой
на плечо и глядела
на него с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу из глаз катилась слеза «с вишню», как заметила Марфенька и стыдливо сняла ее своим платком.
— Останьтесь, останьтесь! — пристала и Марфенька, вцепившись ему в
плечо.
Вера ничего не говорила, зная, что он не останется, и думала только, не без грусти, узнав его характер, о том, куда он теперь денется и куда денет свои досуги, «таланты», которые вечно будет только чувствовать в себе и не сумеет ни угадать своего собственного таланта, ни остановиться
на нем и приспособить его к делу.
Неточные совпадения
С
плеч ее по руке до кисти струилась легкая ткань жемчужного цвета, кожа рук, просвечивая сквозь нее, казалась масляной. Она была несравнимо красивее Лидии, и это раздражало Клима. Раздражал докторальный и деловой тон ее, книжная речь и то, что она, будучи моложе
Веры Петровны лет
на пятнадцать, говорила с нею, как старшая.
Вопросительно взглянув
на Варавку,
Вера Петровна пожала
плечами, а Варавка пробормотал:
Он потрясал в воздухе своей винтовкой. В таком возбужденном состоянии я никогда его не видывал. В глазах Дерсу была видна глубокая
вера в то, что тигр, амба, слышит и понимает его слова. Он был уверен, что тигр или примет вызов, или оставит нас в покое и уйдет в другое место. Прождав 5 минут, старик облегченно вздохнул, затем закурил свою трубку и, взбросив винтовку
на плечо, уверенно пошел дальше по тропинке. Лицо его снова стало равнодушно-сосредоточенным. Он «устыдил» тигра и заставил его удалиться.
И пальцы
Веры Павловны забывают шить, и шитье опустилось из опустившихся рук, и
Вера Павловна немного побледнела, вспыхнула, побледнела больше, огонь коснулся ее запылавших щек, — миг, и они побелели, как снег, она с блуждающими глазами уже бежала в комнату мужа, бросилась
на колени к нему, судорожно обняла его, положила голову к нему
на плечо, чтобы поддержало оно ее голову, чтобы скрыло оно лицо ее, задыхающимся голосом проговорила: «Милый мой, я люблю его», и зарыдала.
Старшая,
Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью
плеч, какую можно видеть
на старинных миниатюрах.