Неточные совпадения
Он пошел к двери и
оглянулся. Она сидит неподвижно:
на лице только нетерпение, чтоб он ушел. Едва он вышел, она налила из графина в стакан воды, медленно выпила его и потом велела отложить карету. Она села в кресло и задумалась, не шевелясь.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и
оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они,
на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там,
на столе!
— Для какой цели? — повторила она, — а для такой, чтоб человек не засыпал и не забывался, а помнил, что над ним кто-нибудь да есть; чтобы он шевелился,
оглядывался, думал да заботился. Судьба учит его терпению, делает ему характер, чтоб поворачивался живо,
оглядывался на все зорким глазом, не лежал
на боку и делал, что каждому определил Господь…
Она не знала, что ей надо делать, чтоб быть не ребенком, чтоб
на нее смотрели, как
на взрослую, уважали, боялись ее. Она беспокойно
оглядывалась вокруг, тиранила пальцами кончик передника, смотрела себе под ноги.
Она, не глядя
на него, своей рукой устранила его руки и, едва касаясь ногами травы, понеслась по лугу, не
оглянулась назад и скрылась за деревьями сада, в аллее, ведущей к обрыву.
Мы не
оглянемся на самих себя, снисходительно прощаем себе… собачьи встречи!.. открыто, всенародно носим свой позор, свою нетрезвость, казня их в женщине!
На этом бы и остановиться ему, отвернуться от Малиновки навсегда или хоть надолго, и не
оглядываться — и все потонуло бы в пространстве, даже не такой дали, какую предполагал Райский между Верой и собой, а двух-трехсот верст, и во времени — не годов, а пяти-шести недель, и осталось бы разве смутное воспоминание от этой трескотни, как от кошмара.
Он быстро пошел, ожесточенный этой умышленной пыткой, этим издеванием над ним и над страстью. Потом
оглянулся. Шагах в десяти от него, выступив немного
на лунный свет, она, как белая статуя в зелени, стоит неподвижно и следит за ним с любопытством, уйдет он или нет.
«Что делать? рваться из всех сил в этой борьбе с расставленными капканами и все стремиться к чему-то прочному, безмятежно-покойному, к чему стремятся вон и те простые души?» Он
оглянулся на молящихся стариков и старух. «Или бессмысленно купаться в мутных волнах этой бесцельно текущей жизни!»
Она сжала обе его руки и, не
оглядываясь, ушла к себе, взбираясь
на крыльцо тихо, неровными шагами, держась за перилы.
На дворе он остановился и перевел дух,
оглядываясь по сторонам. Он услыхал, что кто-то плещется у колодезя. Егорка, должно быть, делал ночной туалет, полоскал себе руки и лицо.
Он, как святыню, обеими руками, держал букет померанцевых цветов, глядя
на него с наслаждением, а сам все
оглядывался через цветник — к темной аллее, а ее все нет!
С таким же немым, окаменелым ужасом, как бабушка, как новгородская Марфа, как те царицы и княгини — уходит она прочь, глядя неподвижно
на небо, и, не
оглянувшись на столп огня и дыма, идет сильными шагами, неся выхваченного из пламени ребенка, ведя дряхлую мать и взглядом и ногой толкая вперед малодушного мужа, когда он, упав, грызя землю, смотрит назад и проклинает пламя…
Старуха вздрогнула и
оглянулась на старый дом. Он перестоял все — когда все живое с ужасом ушло от этих мест — он стоит мрачный, облупившийся, с своими темно-бурыми кирпичными боками.
Она молча сидела с Викентьевым; шептать им было не о чем. Они и прежде беседовали о своих секретах во всеуслышание. И редко, редко удавалось Райскому вызвать ее
на свободный лепет, или уж Викентьев так рассмешит, что терпенья никакого не станет, и она прорвется нечаянно смехом, а потом сама испугается,
оглянется вокруг, замолчит и погрозит ему.
Тут кончались его мечты, не смея идти далее, потому что за этими и следовал естественный вопрос о том, что теперь будет с нею? Действительно ли кончилась ее драма? Не опомнился ли Марк, что он теряет, и не бросился ли догонять уходящее счастье? Не карабкается ли за нею со дна обрыва
на высоту? Не
оглянулась ли и она опять назад? Не подали ли они друг другу руки навсегда, чтоб быть счастливыми, как он, Тушин, и как сама Вера понимают счастье?
Он стоял,
оглядываясь во все стороны, и с беспокойством смотрел
на часы. Стрелка подвигалась к пяти часам, а он не видал ни беседки, ни Марка.
Марк точно выпрыгнул из засады
на это самое место, где был Тушин, и,
оглядываясь с изумлением вокруг, заметил его и окаменел.
— Это логично! — сказал он почти вслух — и вдруг будто около него поднялся из земли смрад и чад. Он соскочил с плетня
на дорогу, не
оглядываясь, как тогда…
«Тушины — наша истинная „партия действия“, наше прочное „будущее“, которое выступит в данный момент, особенно когда все это, —
оглядываясь кругом
на поля,
на дальние деревни, решал Райский, — когда все это будет свободно, когда все миражи, лень и баловство исчезнут, уступив место настоящему «делу», множеству «дела» у всех, — когда с миражами исчезнут и добровольные «мученики», тогда явятся,
на смену им, «работники», «Тушины»
на всей лестнице общества…»
Счастье их слишком молодо и эгоистически захватывало все вокруг. Они никого и ничего почти не замечали, кроме себя. А вокруг были грустные или задумчивые лица. С полудня наконец и молодая чета
оглянулась на других и отрезвилась от эгоизма. Марфенька хмурилась и все льнула к брату. За завтраком никто ничего не ел, кроме Козлова, который задумчиво и грустно один съел машинально блюдо майонеза, вздыхая, глядя куда-то в неопределенное пространство.