Неточные совпадения
Она была покойна, свежа. А ему втеснилось в душу, напротив, беспокойство, желание узнать, что у ней теперь на
уме, что в
сердце, хотелось прочитать в глазах, затронул ли он хоть нервы ее; но она ни разу
не подняла на него глаз. И потом уже, когда после игры подняла, заговорила
с ним — все то же в лице, как вчера, как третьего дня, как полгода назад.
Это
ум —
не одной головы, но и
сердца, и воли. Такие люди
не видны в толпе, они редко бывают на первом плане. Острые и тонкие
умы,
с бойким словом, часто затмевают блеском такие личности, но эти личности большею частию бывают невидимыми вождями или регуляторами деятельности и вообще жизни целого круга, в который поставит их судьба.
— Да чем, чем, что у тебя на
уме, что на
сердце? — говорила тоже почти
с отчаянием бабушка, — разве
не станет разумения моего, или
сердца у меня нет, что твое счастье или несчастье… чужое мне!..
«Это
не бабушка!» —
с замиранием
сердца, глядя на нее, думал он. Она казалась ему одною из тех женских личностей, которые внезапно из круга семьи выходили героинями в великие минуты, когда падали вокруг тяжкие удары судьбы и когда нужны были людям
не грубые силы мышц,
не гордость крепких
умов, а силы души — нести великую скорбь, страдать, терпеть и
не падать!
Например, если б бабушка на полгода или на год отослала ее
с глаз долой, в свою дальнюю деревню, а сама справилась бы как-нибудь
с своими обманутыми и поруганными чувствами доверия, любви и потом простила, призвала бы ее, но долго еще
не принимала бы ее в свою любовь,
не дарила бы лаской и нежностью, пока Вера несколькими годами, работой всех сил
ума и
сердца,
не воротила бы себе права на любовь этой матери — тогда только успокоилась бы она, тогда настало бы искупление или, по крайней мере, забвение, если правда, что «время все стирает
с жизни», как утверждает Райский.
А у него этого разлада
не было. Внутреннею силою он отражал внешние враждебные притоки, а свой огонь горел у него неугасимо, и он
не уклоняется,
не изменяет гармонии
ума с сердцем и
с волей — и совершает свой путь безупречно, все стоит на той высоте умственного и нравственного развития, на которую, пожалуй, поставили его природа и судьба, следовательно, стоит почти бессознательно.
«Нет, это
не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать и удержать в себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь
сердце и дорожить этой силой, если
не выше силы
ума, то хоть наравне
с нею.
— Вот видите, без моего «
ума и
сердца», сами договорились до правды, Иван Иванович! Мой «
ум и
сердце» говорили давно за вас, да
не судьба! Стало быть, вы из жалости взяли бы ее теперь, а она вышла бы за вас — опять скажу — ради вашего… великодушия… Того ли вы хотите? Честно ли и правильно ли это и способны ли мы
с ней на такой поступок? Вы знаете нас…
Вдохновляясь вашей лучшей красотой, вашей неодолимой силой — женской любовью, — я слабой рукой писал женщину,
с надеждой, что вы узнаете в ней хоть бледное отражение —
не одних ваших взглядов, улыбок, красоты форм, грации, но и вашей души,
ума,
сердца — всей прелести ваших лучших сил!
Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами
ума и
сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот
не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день
с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Для Сергея Ивановича меньшой брат его был славный малый,
с сердцем поставленным хорошо (как он выражался по — французски), но
с умом хотя и довольно быстрым, однако подчиненным впечатлениям минуты и потому исполненным противоречий. Со снисходительностью старшего брата, он иногда объяснял ему значение вещей, но
не мог находить удовольствия спорить
с ним, потому что слишком легко разбивал его.
— Да, я случайно слышал, — отвечал он, покраснев, — признаюсь, я
не желаю
с ними познакомиться. Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли
ум под нумерованной фуражкой и
сердце под толстой шинелью?
Я плачу… если вашей Тани // Вы
не забыли до сих пор, // То знайте: колкость вашей брани, // Холодный, строгий разговор, // Когда б в моей лишь было власти, // Я предпочла б обидной страсти // И этим письмам и слезам. // К моим младенческим мечтам // Тогда имели вы хоть жалость, // Хоть уважение к летам… // А нынче! — что к моим ногам // Вас привело? какая малость! // Как
с вашим
сердцем и
умом // Быть чувства мелкого рабом?
И поделом: в разборе строгом, // На тайный суд себя призвав, // Он обвинял себя во многом: // Во-первых, он уж был неправ, // Что над любовью робкой, нежной // Так подшутил вечор небрежно. // А во-вторых: пускай поэт // Дурачится; в осьмнадцать лет // Оно простительно. Евгений, // Всем
сердцем юношу любя, // Был должен оказать себя //
Не мячиком предрассуждений, //
Не пылким мальчиком, бойцом, // Но мужем
с честью и
с умом.