Неточные совпадения
— Нынче нельзя
говорить с маменькой, — сказала она, — у нас этот гадкий
граф сидит!
— Вот прекрасно! долго ли рассмотреть? Я
с ним уж
говорила. Ах! он прелюбезный: расспрашивал, что я делаю; о музыке
говорил; просил спеть что-нибудь, да я не стала, я почти не умею. Нынешней зимой непременно попрошу maman взять мне хорошего учителя пения.
Граф говорит, что это нынче очень в моде — петь.
Александр, несмотря на приглашение Марьи Михайловны — сесть поближе, сел в угол и стал смотреть в книгу, что было очень не светски, неловко, неуместно. Наденька стала за креслом матери,
с любопытством смотрела на
графа и слушала, что и как он
говорит: он был для нее новостью.
Наденька не вытерпела, подошла к Александру и, пока
граф говорил с ее матерью, шепнула ему: «Как вам не стыдно!
граф так ласков
с вами, а вы?..»
А Адуев все ждал: вот
граф уйдет, и он наконец успеет переговорить
с матерью. Но пробило десять, одиннадцать часов,
граф не уходит и все
говорит.
Граф говорил обо всем одинаково хорошо,
с тактом, и о музыке, и о людях, и о чужих краях. Зашел разговор о мужчинах, о женщинах: он побранил мужчин, в том числе и себя, ловко похвалил женщин вообще и сделал несколько комплиментов хозяйкам в особенности.
Вовсе нет.
Граф говорил о литературе, как будто никогда ничем другим не занимался; сделал несколько беглых и верных замечаний о современных русских и французских знаменитостях. Вдобавок ко всему оказалось, что он находился в дружеских сношениях
с первоклассными русскими литераторами, а в Париже познакомился
с некоторыми и из французских. О немногих отозвался он
с уважением, других слегка очертил в карикатуре.
Граф с Наденькой подошли к решетке и, не взглянув на реку, повернулись и медленно пошли по аллее назад. Он наклонился к ней и
говорил что-то тихо. Она шла потупя голову.
И в этот день, когда
граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы
поговорить с Наденькой наедине. Чего он не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его в сад от матери, показал ей и пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит. Ждал, ждал — нейдет. Он воротился в комнату. Она сама читала книгу и не взглянула на него. Он сел подле нее. Она не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой, не вышло ли чего-нибудь нового? О прошлом ни слова.
Он застал ее
с матерью. Там было человека два из города, соседка Марья Ивановна и неизбежный
граф. Мучения Александра были невыносимы. Опять прошел целый день в пустых, ничтожных разговорах. Как надоели ему гости! Они
говорили покойно о всяком вздоре, рассуждали, шутили, смеялись.
Чтоб
графа не было здесь! —
говорил он задыхающимся голосом, — слышите ли? оставьте, прекратите
с ним все сношения, чтоб он забыл дорогу в ваш дом!.. я не хочу…
— Ну так воля твоя, — он решит в его пользу.
Граф,
говорят, в пятнадцати шагах пулю в пулю так и сажает, а для тебя, как нарочно, и промахнется! Положим даже, что суд божий и попустил бы такую неловкость и несправедливость: ты бы как-нибудь ненарочно и убил его — что ж толку? разве ты этим воротил бы любовь красавицы? Нет, она бы тебя возненавидела, да притом тебя бы отдали в солдаты… А главное, ты бы на другой же день стал рвать на себе волосы
с отчаяния и тотчас охладел бы к своей возлюбленной…
Он давил ее, парализовал ее волю и за минуту твердая в своей решимости
говорить с графом Алексеем Андреевичем и добиться от него исполнения ее желания, добиться в первый раз в жизни, она, оставшись одна в полутемной от пасмурного раннего петербургского утра, огромной приемной, вдруг струсила и даже была недалека от позорного бегства, и лишь силою, казалось ей, исполнения христианского долга, слабая, трепещущая осталась и как-то не сразу поняла слова возвратившегося в приемную после доклада Семидалова, лаконично сказавшего ей:
— А мы только сию минуту
говорили с графом о вчерашней вашей истории. Негодяи! под моим именем!.. Это гадко, это постыдно! Кажется, если б мы имели что на сердце друг против друга, то разведались бы сами, как благородные рыцари, орудиями непотаенными. Мерзко!.. Я этого не терплю… Я намерен доложить государыне. Поверьте, вы будете удовлетворены: брату — первому строжайший арест!
Неточные совпадения
Второй нумер концерта Левин уже не мог слушать. Песцов, остановившись подле него, почти всё время
говорил с ним, осуждая эту пиесу за ее излишнюю, приторную, напущенную простоту и сравнивая ее
с простотой прерафаелитов в живописи. При выходе Левин встретил еще много знакомых,
с которыми он
поговорил и о политике, и о музыке, и об общих знакомых; между прочим встретил
графа Боля, про визит к которому он совсем забыл.
— Я хочу предостеречь тебя в том, — сказал он тихим голосом, — что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод
говорить о тебе. Твой слишком оживленный разговор сегодня
с графом Вронским (он твердо и
с спокойною расстановкой выговорил это имя) обратил на себя внимание.
— Ну вот вам и Долли, княжна, вы так хотели ее видеть, — сказала Анна, вместе
с Дарьей Александровной выходя на большую каменную террасу, на которой в тени, за пяльцами, вышивая кресло для
графа Алексея Кирилловича, сидела княжна Варвара. — Она
говорит, что ничего не хочет до обеда, но вы велите подать завтракать, а я пойду сыщу Алексея и приведу их всех.
— Но ты мне скажи про себя. Мне
с тобой длинный разговор. И мы
говорили с… — Долли не знала, как его назвать. Ей было неловко называть его и
графом и Алексей Кириллычем.
— Да! —
говорил Захар. — У меня-то, слава Богу! барин столбовой; приятели-то генералы,
графы да князья. Еще не всякого
графа посадит
с собой: иной придет да и настоится в прихожей… Ходят всё сочинители…