Неточные совпадения
Эта сцена, испугав, внушила ему более осторожное
отношение к Варавке, но все-таки он не мог отказывать себе изредка посмотреть в глаза Бориса взглядом человека, знающего его постыдную тайну. Он хорошо видел, что его усмешливые взгляды волнуют мальчика, и это
было приятно видеть, хотя Борис все так же дерзко насмешничал, следил за ним все более подозрительно и кружился около него ястребом. И опасная эта игра быстро довела Клима до того, что он забыл осторожность.
Его особенно смущал взгляд глаз ее скрытого лица, именно он превращал ее в чужую. Взгляд этот, острый и зоркий, чего-то ожидал, искал, даже требовал и вдруг, становясь пренебрежительным, холодно отталкивал.
Было странно, что она разогнала всех своих кошек и что вообще в ее
отношении к животным явилась какая-то болезненная брезгливость. Слыша ржанье лошади, она вздрагивала и морщилась, туго кутая грудь шалью; собаки вызывали у нее отвращение; даже петухи, голуби
были явно неприятны ей.
Его раздражали непонятные
отношения Лидии и Макарова, тут
было что-то подозрительное: Макаров, избалованный вниманием гимназисток, присматривался к Лидии не свойственно ему серьезно, хотя говорил с нею так же насмешливо, как с поклонницами его, Лидия же явно и, порою, в форме очень резкой, подчеркивала, что Макаров неприятен ей. А вместе с этим Клим Самгин замечал, что случайные встречи их все учащаются, думалось даже: они и флигель писателя посещают только затем, чтоб увидеть друг друга.
Было обидно узнать, что Дронов и в
отношении к женщине успел забежать вперед его.
Было нечто непримиримо обидное в том, что существуют
отношения и настроения, непонятные ему.
— «Победа над идеализмом
была в то же время победой над женщиной». Вот — правда! Высота культуры определяется
отношением к женщине, — понимаешь?
— Красота более всего необходима нам, когда мы приближаемся к женщине, как животное к животному. В этой области
отношений красота возникла из чувства стыда, из нежелания человека
быть похожим на козла, на кролика.
Было бы даже неловко умолчать о странных
отношениях Лидии и Макарова.
Изумляло Клима небрежное, а порою резкое
отношение Кутузова к Марине, как будто эта девица
была в его глазах существом низшим.
За чаем Клим говорил о Метерлинке сдержанно, как человек, который имеет свое мнение, но не хочет навязывать его собеседнику. Но он все-таки сказал, что аллегория «Слепых» слишком прозрачна, а
отношение Метерлинка к разуму сближает его со Львом Толстым. Ему
было приятно, что Нехаева согласилась с ним.
Клим слушал напряженно, а — не понимал, да и не верил Макарову: Нехаева тоже философствовала, прежде чем взять необходимое ей. Так же должно
быть и с Лидией. Не верил он и тому, что говорил Макаров о своем
отношении к женщинам, о дружбе с Лидией.
Клим Самгин попытался успокоиться, напомнив себе, что, в сущности, у него
есть стержень: это его честное
отношение к себе самому.
Клим Самгин никак не мог понять свое
отношение к Спивак, и это злило его. Порою ему казалось, что она осложняет смуту в нем, усиливает его болезненное состояние. Его и тянуло к ней и отталкивало от нее. В глубине ее кошачьих глаз, в центре зрачка, он подметил холодноватую, светлую иголочку, она колола его как будто насмешливо, а может
быть, зло. Он
был уверен, что эта женщина с распухшим животом чего-то ищет в нем, хочет от него.
Студент Маракуев относился к Диомидову враждебно, Варвара — снисходительно и покровительственно, а
отношение Лидии
было неровно и капризно.
Философ
был неказист, но надо сказать, что он преискусно оголял самое существо всех и всяческих
отношений, показывая скрытый механизм бытия нашего как сплошное кровопийство.
— Я думаю, что
отношения мужчин и женщин вообще — не добро. Они — неизбежны, но добра в них нет. Дети? И ты, и я
были детьми, но я все еще не могу понять: зачем нужны оба мы?
— Я не одобряю ее
отношение к нему. Она не различает любовь от жалости, и ее ждет ужасная ошибка. Диомидов удивляет, его жалко, но — разве можно любить такого? Женщины любят сильных и смелых, этих они любят искренно и долго. Любят, конечно, и людей со странностями. Какой-то ученый немец сказал: «Чтобы
быть замеченным, нужно впадать в странности».
Клим чувствовал себя все более тревожно, неловко, он понимал, что
было бы вообще приличнее и тактичнее по
отношению к Лидии, если бы он ходил по улицам, искал ее, вместо того чтоб сидеть здесь и
пить чай. Но теперь и уйти неловко.
Самгин пробовал убедить себя, что в
отношении людей к нему как герою
есть что-то глупенькое, смешное, но не мог не чувствовать, что
отношение это приятно ему. Через несколько дней он заметил, что на улицах и в городском саду незнакомые гимназистки награждают его ласковыми улыбками, а какие-то люди смотрят на него слишком внимательно. Он иронически соображал...
— Из Брянска попал в Тулу. Там
есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть в ножны. А я — тем, о котором
было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По
отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
Через полчаса Самгин увидел Любовь Сомову совершенно другим человеком.
Было ясно, что она давно уже знает Маракуева и между ними существуют
отношения воинственные. Сомова встретила студента задорным восклицанием...
Я не хочу никаких
отношений с тобою, а вчера мне показалось, что ты этому не веришь и думаешь, что я снова
буду заниматься с тобою гимнастикой, которая называется любовью.
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его
отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может
быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно
было ее
отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за человеком, которого хотят, но не могут понять.
Всего более удивляло Клима чувство меры, которое она обнаруживала в
отношении к нему; она даже в ласках не теряла это чувство, хотя и не
была скупа на ласки.
Кумов
был рассеян и вообще плохой работник, Самгин опасался, что письмоводитель, заметив демократическое
отношение к нему патрона,
будет работать еще хуже.
Но она
была удобной женой, практичной хозяйкой, и Самгин ценил ее скептическое
отношение к людям, ее чутье фальши, умение подмечать маскировку.
У кого-то из старых французов, Феваля или Поль де-Кока, он вычитал, что в интимных
отношениях супругов
есть признаки, по которым муж, если он не глуп, всегда узнает,
была ли его жена в объятиях другого мужчины.
Самгину
было трудно с ним, но он хотел смягчить
отношение матери к себе и думал, что достигнет этого, играя с сыном, а мальчик видел в нем человека, которому нужно рассказать обо всем, что
есть на свете.
«Ведь не так давно стояли же на коленях пред ним, — думал Самгин. — Это
был бы смертельный удар революционному движению и начало каких-то новых
отношений между царем и народом,
быть может, именно тех, о которых мечтали славянофилы…»
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно
было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное
отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
«Макаров утверждает, что
отношения с женщиной требуют неограниченной искренности со стороны мужчины», — думал он, отвернувшись к стене, закрыв глаза, и не мог представить себе, как это можно
быть неограниченно искренним с Дуняшей, Варварой. Единственная женщина, с которой он
был более откровенным, чем с другими, это — Никонова, но это потому, что она никогда, ни о чем не выспрашивала.
Отношение к этой женщине не определялось. Раздражали неприятная ее самоуверенность и властность, раздражало и то, что она заставила высказаться. Последнее
было особенно досадно. Самгин знал, что он никогда еще и ни с кем не говорил так, как с нею.
Было приятно, что Безбедов так легко понятен, не требует настороженности в
отношении к нему, весь — налицо и не расспрашивает ни о чем, как это делает его чрезмерно интересная тетушка, которую он, кажется, не очень любит.
И, улыбаясь навстречу Турчанинову, она осыпала его любезностями. Он ответил, что спал прекрасно и что все вообще восхитительно, но притворялся он плохо,
было видно, что говорит неправду. Самгин молча
пил чай и, наблюдая за Мариной, отмечал ее ловкую гибкость в
отношении к людям, хотя
был недоволен ею. Интересовало его мрачное настроение Безбедова.
«Искусство и интеллект»; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к слову «искусство» — «русское» и, наконец, еще более ограничил тему: «Гоголь, Достоевский, Толстой в их
отношении к разуму». После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в руке, и это
было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой линии.
Непонятно
было и ее
отношение к литературе.
Он все более определенно чувствовал в жизни Марины нечто таинственное или, по меньшей мере, странное. Странное отмечалось не только в противоречии ее политических и религиозных мнений с ее деловой жизнью, — это противоречие не смущало Самгина, утверждая его скептическое
отношение к «системам фраз». Но и в делах ее
были какие-то темные места.
Еще более неприятно
было установить, что его
отношение к Мише совпадает с
отношением Безбедова, который смотрел на юношу, дико выкатывая глаза, с неприкрытой злостью и говорил с ним презрительно, рычащими словами.
«Возможно, даже наверное, она безжалостна к людям и хитрит. Она — человек определенной цели. У нее
есть оправдание: ее сектантство, желание создать какую-то новую церковь. Но нет ничего, что намекало бы на неискренность ее
отношения ко мне. Она бывает груба со мной на словах, но она вообще грубовата».
Было немножко грустно, и снова ощущалось то ласковое
отношение к себе, которое испытал он после беседы о Безбедове с Мариной.
— Даже с друзьями — ссорятся, если живут близко к ним. Германия — не друг вам, а очень завистливый сосед, и вы
будете драться с ней. К нам, англичанам, у вас неправильное
отношение. Вы могли бы хорошо жить с нами в Персии, Турции.
Чувство тревоги — росло. И в конце концов вдруг догадался, что боится не ссоры, а чего-то глупого и пошлого, что может разрушить сложившееся у него
отношение к этой женщине. Это
было бы очень грустно, однако именно эта опасность внушает тревогу.
Самгин слушал рассеянно и пытался окончательно определить свое
отношение к Бердникову. «Попов, наверное, прав: ему все равно, о чем говорить». Не хотелось признать, что некоторые мысли Бердникова новы и завидно своеобразны, но Самгин чувствовал это. Странно
было вспомнить, что этот человек пытался подкупить его, но уже являлись мотивы, смягчающие его вину.
Очень много смеялись мы с ним и коньячку
выпили мало-мало за беспощадное
отношение к правде.
Самгин прожил в Париже еще дней десять, настроенный, как человек, который не может решить, что ему делать. Вот он поедет в Россию, в тихий мещанско-купеческий город, где люди, которых встряхнула революция, укладывают в должный, знакомый ему, скучный порядок свои привычки, мысли,
отношения — и где Марина Зотова
будет развертывать пред ним свою сомнительную, темноватую мудрость.
— У меня года два, до весны текущего, тоже
была эдакая, кругленькая, веселая, мещаночка из Пскова. Жена установила с нею даже эдакие фамильярные
отношения, давала ей книги читать и… вообще занималась «интеллектуальным развитием примитивной натуры», как она объяснила мне. Жена у меня
была человечек наивный.
— В городе
есть слушок о ваших интимных
отношениях с убитой. Кстати: этим объясняется ваша уединенная жизнь. Вас будто бы стесняло положение фаворита богатой вдовы…
В течение ближайших дней он убедился, что действительно ему не следует жить в этом городе.
Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное
отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул и спросил...
«Она не мало видела людей, но я остался для нее наиболее яркой фигурой. Ее первая любовь. Кто-то сказал: “Первая любовь — не ржавеет”. В сущности, у меня не
было достаточно солидных причин разрывать связь с нею.
Отношения обострились… потому что все вокруг
было обострено».