Неточные совпадения
Но ехать домой он не думал и не поехал, а всю весну, до экзаменов, прожил, аккуратно посещая университет, усердно занимаясь дома. Изредка, по субботам, заходил к Прейсу, но там было скучно, хотя явились новые люди: какой-то студент института гражданских инженеров, длинный, с деревянным лицом, драгун,
офицер Сумского полка, очень франтоватый, но все-таки похожий на молодого купчика, который оделся
военным скуки ради. Там все считали; Тагильский лениво подавал цифры...
— Ничего подобного я не предлагал! — обиженно воскликнул
офицер. — Я понимаю, с кем говорю. Что за мысль! Что такое шпион? При каждом посольстве есть
военный агент, вы его назовете шпионом? Поэму Мицкевича «Конрад Валленрод» — читали? — торопливо говорил он. — Я вам не предлагаю платной службы; я говорю о вашем сотрудничестве добровольном, идейном.
«Здесь живут все еще так, как жили во времена Гоголя; кажется, что девяносто пять процентов жителей — «мертвые души» и так жутко мертвые, что и не хочется видеть их ожившими»… «В гимназии введено обучение
военному строю, обучают
офицера местного гарнизона, и, представь, многие гимназисты искренно увлекаются этой вредной игрой. Недавно один
офицер уличен в том, что водил мальчиков в публичные дома».
—
Военному! — сердито повторил
офицер. — Мне сапоги одевать надо, а у меня нога болит. Надо быть вежливым…
Самгин швырнул на стол странную книжку, торопливо оделся, вышел на улицу и, шагая по панелям, как-то особенно жестким, вскоре отметил сходство Берлина с Петербургом, усмотрев его в обилии
военных, затем нашел, что в Берлине
офицера еще более напыщенны, чем в Петербурге, и вспомнил, что это уже многократно отмечалось.
В стороне Исакиевской площади ухала и выла медь
военного оркестра, туда поспешно шагали группы людей, проскакал отряд конных жандармов, бросалось в глаза обилие полицейских в белых мундирах, у Казанского собора толпился верноподданный народ, Самгин подошел к одной группе послушать, что говорят, но полицейский
офицер хотя и вежливо, однако решительно посоветовал...
— Богато, одно слово богато; честь мужу сему. Мне эти все штучки исправно доставляют, — добавил он с значительной улыбкой. — Приятель есть
военный офицер, шкипером в морской флотилии служит: все через него имеем.
— Это написал мне подлый дурачок, тоже мальчишка, только студент. Я очень люблю — студенты, они — как
военные офицеры, а он за мной ухаживает. Это он про отца так! Отец у него важный, седая борода, с крестом на груди и гуляет с собакой. Ой, я очень не люблю, когда старик с собакой, — разве нет никого больше? А сын — ругает его: вор! И вот — написал даже!
Пораженный изумленьем, Кузьма Васильевич остался некоторое время неподвижен на улице; но при мысли, что с ним,
военным офицером, так невежливо поступают (Кузьма Васильевич весьма дорожил своим званием), он почувствовал прилив негодования, круто повернул налево кругом и направился домой.
Неточные совпадения
Выйдя очень молодым блестящим
офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских
военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света.
Против него сидел уже немолодой
офицер в австрийской
военной фуфайке гвардейского мундира.
На старшую дочь Александру Степановну он не мог во всем положиться, да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала с штабс-ротмистром, бог весть какого кавалерийского полка, и обвенчалась с ним где-то наскоро в деревенской церкви, зная, что отец не любит
офицеров по странному предубеждению, будто бы все
военные картежники и мотишки.
Служил он прежде в
военной службе. Старики помнят его очень красивым, молодым
офицером, скромным, благовоспитанным человеком, но с смелым открытым характером.
При кротости этого характера и невозмутимо-покойном созерцательном уме он нелегко поддавался тревогам. Преследование на море врагов нами или погоня врагов за нами казались ему больше фантазиею адмирала, капитана и
офицеров. Он равнодушно глядел на все
военные приготовления и продолжал, лежа или сидя на постели у себя в каюте, читать книгу. Ходил он в обычное время гулять для моциона и воздуха наверх, не высматривая неприятеля, в которого не верил.