Неточные совпадения
— Скажу, что ученики были бы весьма лучше, если б не имели они живых родителей. Говорю так затем, что сироты — покорны, — изрекал он, подняв указательный палец на уровень синеватого носа. О Климе он сказал,
положив сухую
руку на голову его и обращаясь к Вере Петровне...
Клим зажег свечу, взял в правую
руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную, чувствуя, что ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте — мышь, осторожно
положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
Кончив петь, дама подошла к столу, взяла из вазы яблоко и, задумчиво погладив его маленькой
рукою,
положила обратно.
Она скрестила
руки на груди и,
положив ладони на острые плечи свои, продолжала с негодованием...
Клим приподнял голову ее,
положил себе на грудь и крепко прижал
рукою. Ему не хотелось видеть ее глаза, было неловко, стесняло сознание вины пред этим странно горячим телом. Она лежала на боку, маленькие, жидкие груди ее некрасиво свешивались обе в одну сторону.
Парень не торопясь поймал багор,
положил его вдоль борта, молча помог хромому влезть в лодку и сильными ударами весел быстро пригнал ее к берегу. Вывалившись на песок, мужик, мокрый и скользкий, разводя
руки, отчаянно каялся...
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них,
положил их на голову себе близко ко лбу и, придерживая
рукой, припал на колено. Пятеро мужиков, подняв с земли небольшой колокол, накрыли им голову кузнеца так, что края легли ему на шапки и на плечи, куда баба
положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая колено от земли, встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
Человек с оборванной бородой и синим лицом удавленника шагал,
положив правую
руку свою на плечо себе, как извозчик вожжи, левой он поддерживал
руку под локоть; он, должно быть, говорил что-то, остатки бороды его тряслись.
Самгин пошел за ним. У стола с закусками было тесно, и ораторствовал Варавка со стаканом вина в одной
руке, а другою
положив бороду на плечо и придерживая ее там.
Положив перо, она подняла
руки над головой, потянулась и спросила...
Подскакал офицер и, размахивая
рукой в белой перчатке, закричал на Инокова, Иноков присел, осторожно
положил человека на землю, расправил
руки, ноги его и снова побежал к обрушенной стене; там уже копошились солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один голос...
Он отломил
руку женщины, пресс
положил на стол, обломок сунул в карман и сказал...
А Прейс — за столом,
положив на него
руки, вытянув их так, как будто он — кучер и управляет невидимой лошадью. От зеленого абажура лампы лицо его казалось тоже зеленоватым.
— Так, — сказал гость,
положил на ладонь Клима сухую, холодную
руку и, ожидая пожатия, спросил: — Вы не родственник ли Якову Акимовичу?
Он взглянул на Любашу, сидевшую в углу дивана с надутым и обиженным лицом. Адъютант
положил пред ним бумаги Клима, наклонился и несколько секунд шептал в серое ухо. Начальник, остановив его движением
руки, спросил Клима...
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы, на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски
положив подбородок на плечо Лютова, подняв
руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
И вдруг засмеялся мелким смехом, старчески сморщив лицо, весь вздрагивая, потирая
руки, глаза его, спрятанные в щелочках морщин, щекотали Самгина, точно мухи. Этот смех заставил Варвару
положить нож и вилку; низко наклонив голову, она вытирала губы так торопливо, как будто обожгла их чем-то едким, а Самгин вспомнил, что вот именно таким противным и догадливым смехом смеялся Лютов на даче, после ловли воображаемого сома.
— Слышали? — спросил он, улыбаясь, поблескивая черненькими глазками. Присел к столу, хозяйственно налил себе стакан чаю, аккуратно
положил варенья в стакан и, размешивая чай, позванивая ложечкой, рассказал о крестьянских бунтах на юге. Маленькая, сухая
рука его дрожала, личико морщилось улыбками, он раздувал ноздри и все вертел шеей, сжатой накрахмаленным воротником.
Послушав еще минуту, Самгин
положил свою
руку на ее левую грудь, она, вздрогнув, замолчала. Тогда, обняв ее шею, он поцеловал в губы.
— Только? — спросил он, приняв из
рук Самгина письмо и маленький пакет книг; взвесил пакет на ладони,
положил его на пол, ногою задвинул под диван и стал читать письмо, держа его близко пред лицом у правого глаза, а прочитав, сказал...
Один из штатских, тощий, со сплюснутым лицом и широким носом, сел рядом с Самгиным, взял его портфель, взвесил на
руке и,
положив портфель в сетку, протяжно, воющим звуком, зевнул. Старичок с медалью заволновался, суетливо закрыл окно, задернул занавеску, а усатый спросил гулко...
Закурив очень вонючую папиросу, он посмотрел в синий дым ее, сунул
руку за голенище сапога и
положил на стол какую-то медную вещь, похожую на ручку двери.
В отделение, где сидел Самгин, тяжело втиснулся большой человек с тяжелым, черным чемоданом в одной
руке, связкой книг в другой и двумя связками на груди, в ремнях, перекинутых за шею. Покрякивая, он взвалил чемодан на сетку,
положил туда же и две связки, а третья рассыпалась, и две книги в переплетах упали на колени маленького заики.
— Языческая простота! Я сижу в ресторане, с газетой в
руках, против меня за другим столом — очень миленькая девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела,
положив ногу на ногу…
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова
положив локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей
рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
Денисов сидел отвалясь на спинку стула, выкатив глаза,
положив тяжелую
руку на круглое плечо дочери, и вздыхал, посапывая.
— Нехорошо сделали с нами, ваше благородие, — глухим басом сказал лысый старик, скрестив
руки,
положив широкие ладони на плечи свои, — тяжелый голос его вызвал разнообразное эхо; кто-то пробормотал...
Хозяин квартиры в бархатной куртке, с красивым, но мало подвижным лицом, воинственно встряхивая головой,
положив одну
руку на стол, другою забрасывая за ухо прядь длинных волос, говорил...
И, сжав пальцы
рук в кулачок,
положив его на край стола пред собой, она крепким голосом сказала...