Неточные совпадения
—
Барин, —
он так и того, — неохотно ответил Кожемякин, глядя в небо. — Тогда, брат,
барин что хотел, то и делал; люди у
него в крепостях были, лишённые всякой своей воли, и
бар этих боялись пуще чертей али нечисти болотной. Сестру мою — тёткой, стало быть, пришлась бы тебе…
Дом Кожемякина раньше был конторою
господ Бубновых и примыкал к
их усадьбе. Теперь
его отделял от земли дворян пустырь, покрытый развалинами сгоревшего флигеля, буйно заросший дикою коноплёю, конским щавелём, лопухами, жимолостью и высокой, жгучей крапивой. В этой густой, жирно-зелёной заросли плачевно торчали обугленные стволы деревьев, кое-где от
их корней бессильно тянулись к солнцу молодые побеги, сорные травы душили
их,
они сохли, и тонкие сухие прутья торчали в зелени, как седые волосы.
— Ты одно помни: нет худа без добра, а и добро без худа — чудо!
Господь наш русский
он добрый бог, всё терпит.
Он видит: наш-то брат не столь зол, сколько глуп. Эх, сынок! Чтобы человека осудить, надо с год подумать. А мы, согрешив по-человечьи, судим друг друга по-звериному: сразу хап за горло и чтобы душа вон!
Барин — церковный староста, богатейший человек был, а с отцом у
него нелады были.
— Усердно помолимся
господу нашему Иисусу Христу и угодникам
его Кузьме-Дамиану, а также Андрию Первозванному, да просветят силою благостной своей сердце отрока и приуготовят
его к восприятию мудрости словесной!
— Знаешь ты, — спросил
он Матвея, — что её отца от семьи продали? Продали мужа, а жену с дочерью оставили себе. Хороший мужик был, слышь, родитель-то у ней, — за строптивость
его на Урал угнали железо добывать. Напоследях, перед самой волей, сильно
баре обозлились, множество народа извели!
Ты однако, Матвей, огулом судить не приучайся: озорничали
баре — верно, и зверья было много промеж
них — тоже верно, ну, были и хорошие люди, а коли барин-дворянин да хорош, так уж
он — превосходен!
Мужики тоже
бар портили, как червивые маслята, примерно, могут спортить и крепкий белый гриб, положи-ко
их вместе!
Рассказал
он мне однова, как прославился перед
барином верностью своей рабьей: старого Бубнова наложница стала Лексея на грех с ней склонять, девица молодая была она, скучно ей со стариком…
— Лексей этот сейчас
барину донёс. Позвал
барин её, позвал и
его и приказывает: «Всыпь ей, Алёха, верный раб!» Лексей и сёк её до омморока вплоть. Спрашиваю я
его: «Что ж, не нравилась она тебе?» — «Нет, говорит, нравилась, хорошая девка была, скромная, я всё думал — вот бы за меня такую
барину отдать!» — «Чего ж ты, говорю, донёс-то на неё?» — «Да ведь как же, говорит, коли баринова она!»
Он себе
барина найдёт, в
нём воли нет.
— Рядом! — орал солдат, очерчивая рукою широкий круг. — Пускай она
его догонит на кругах загробных, вместе встанет с
ним пред
господом!
Он ему задаст, красному бесу!..
Её история была знакома Матвею:
он слышал, как Власьевна рассказывала Палаге, что давно когда-то один из
господ Воеводиных привёз её, Собачью Матку, — барышнею — в Окуров, купил дом ей и некоторое время жил с нею, а потом бросил. Оставшись одна, девушка служила развлечением уездных чиновников, потом заболела, состарилась и вот выдумала сама себе наказание за грехи: до конца дней жить со псами.
— Семьдесят два года беспорочно служил, — везде дела честно вёл… это у
господа записано!
Он, батюшка, превыше царей справедливостью…
И человек двадцать именитых граждан, столкнувшись в кучу, галдели вперебой о дворянах, о жадности
их, мотовстве и жестокости, о гордости и всех пороках нелюбимого, издревле враждебного сословия
господ.
Он часто видал Матушкина в казначействе, это был
барин строгий, бритый, со злыми губами, говорил
он кратко, резко и смотрел на людей прямым, осуждающим взглядом.
«Всю ночь до света шатался в поле и вспоминал Евгеньины слова про одинокие города, вроде нашего; говорила она, что
их более восьми сотен. Стоят
они на земле, один другого не зная, и, может, в каждом есть вот такой же плутающий человек, так же не спит
он по ночам и тошно
ему жить. Как
господь смотрит на города эти и на людей, подобных мне? И в чём, где оправдание нам?
Умилен я и растроган; ложась спать — благодарю
господа за красу человека, созданного
им».
«До чего забаловали человека! — негодующе думал
он. — Баба
ему понадобилась, на получи; человека пожелал склонить пред собою — помогают! Говорят против
господ, а сами из мужика готовят
барина — зачем? А кто такое Максим — неизвестно. Например — Вася, — кто
его извёл?»
— Мир душевный и покой только в единении с
господом находим и нигде же кроме. Надо жить просто, с доверием ко благости
господа, надо жить по-детски, а по-детски и значит по-божьи. Спаситель наш был дитя сердцем, любил детей и сказал о
них: «Таковых бо есть царствие небесное».
— Не оттого мы страждем, что
господь не внимает молитвам нашим, но оттого лишь, что мы не внимаем заветам
его и не мира с богом ищем, не подчинения воле
его, а всё оспариваем законы божий и пытаемся бороться против
его…
Силы — не мало, а разума нехватка, с разумом — не живут, считается, что
он барское изделие, а от
барина — какое добро?
— Бережлив был,
господь с
ним!
— Взвоешь ведь, коли посмеялся
господь бог над нами, а — посмеялся
он? А дьявол двигает нас туда-сюда, в шашки с кем-то играя, живыми-то человеками, а?
Чтобы до безумия люди доходили, творя друг другу радость, — вот это уж игра, какой лучше не придумать, и был бы дьявол посрамлён на веки веков, и даже сам
господь бог устыдился бы, ибо скуповат всё-таки да неприветлив
он, не жалостлив…
— Вы сами, Матвей Савельич, говорили, что купеческому сословию должны принадлежать все права, как дворянство сошло и нет
его, а тут — вдруг, оказывается, лезут низшие и мелкие сословия! Да ежели
они в думу эту —
господь с ней! — сядут, так ведь это же что будет-с?
—
Господа обыватели! И вы,
господа начальство, — что же видим все мы? Являются к нам неизвестные люди и говорят всё, что
им хочется, возмущая умы, тогда как ещё никто ничего не знает…