Неточные совпадения
— Нет, богу, чай, те угодны, которые
в монастырях,
в пустынях спасаются, а эти ведь прямо против нечистых-то
идут…
«Это — детское, надеяться, что жизнь иначе
пойдёт! Отчего — иначе? Нет этому причин! И если
в пустыню на сорок годов — всё равно! Это шутка —
пустыня. Уходили
в пустыню-то! Тут — изнутри, от корней всё плохо».
Доложу вам так: овый
идет в пустыню, чтоб плоть свою соблюсти: работать ему не желается, подати платить неохота — он и бежит в пустыню; овый идет в пустыню по злокозненному своему разуму, чтобы ему, примерно, не богу молиться, а кляузничать, да стадо Христово в соблазн вводить.
— Ведь если я
пойду в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько оценили люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой страх перед человеком и все придут сюда, чтобы сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько люди оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько люди оценили Иисуса? И море и горы оставят свои места, определенные извека, и придут сюда, и упадут на головы ваши!
Неточные совпадения
Когда ж и где,
в какой
пустыне, // Безумец, их забудешь ты? // Ах, ножки, ножки! где вы ныне? // Где мнете вешние цветы? // Взлелеяны
в восточной неге, // На северном, печальном снеге // Вы не оставили следов: // Любили мягких вы ковров // Роскошное прикосновенье. // Давно ль для вас я забывал // И жажду
славы и похвал, // И край отцов, и заточенье? // Исчезло счастье юных лет, // Как на лугах ваш легкий след.
Она бы
пошла на это нарочно сама, а
в четвертом и
в пятом веках ушла бы
в Египетскую
пустыню и жила бы там тридцать лет, питаясь кореньями, восторгами и видениями.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти
в форме жуков, рыб и птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него
идут свинья, одетая женщиной обезьяна
в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим
в пустыне, спряталась голая женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе;
в воздухе летит или взвешен колокол;
идет царь с головой кабана и рогами козла.
Ему пришла
в голову прежняя мысль «писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука лежит
в самой жизни, как лежат
в природе безбрежные пески, нагота и скудость
пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли, анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж,
пойду, и среди моего романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись
в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»
Она уходила. Он был
в оцепенении. Для него пуст был целый мир, кроме этого угла, а она
посылает его из него туда,
в бесконечную
пустыню! Невозможно заживо лечь
в могилу!