Неточные совпадения
Стало
быть, примем так: в
книгах заключены души людей, живших до нашего рождения, а также живущих в наши дни, и
книга есть как бы всемирная беседа людей о деяниях своих и запись душ человеческих о жизни.
— Чтобы всяк человек дела своего достоин
был — вот те закон! Тут те всякой жизни оправдание! Работай! — свирепствовал Пушкарь, гремя счётами, хлопая по столу
книгой, ладонью, шаркая ногами.
— Нашим
книгам коран маленьки слова твоя
есть, мачка,
есть!
— Тебе тоже башка ломать
будут! Хозяйн — ай-яй! Пророк твой Исус, сын Марии, — как говорил? Не делай вражда, не гони друга. Я тебе говорил — коран! Ты мне — твоя
книга сказывал. Не нужна тут я, и ты не нужна…
Говорила она много, охотно, и главное — что он понял и что сразу подняло его в своих глазах —
было до смешного просто: оказалось, что всё, о чём она говорит, — написано в
книгах, всё, что знает она, — прочитано ею.
Думать о том, что превосходство над ним этой женщине дали только
книги,
было приятно.
Это — от
книг,
ест он
книги, как молодой жеребец вешнюю траву.
Закрыл
книгу, потом осторожно открыл её с первой страницы и, облокотясь на стол, углубился в чтение; читал долго, пока не зарябило в глазах, а когда поднял от стола голову — в комнате
было светло, и деревья в саду стояли, уже сбросив тяжёлые уборы ночи.
Он не пошёл на поминки, но, придя домой, покаялся в этом, —
было нестерпимо тошно на душе, и знакомые, прочитанные
книги не могли отогнать этой угнетающей тоски. Кое-как промаявшись до вечера, он пошёл к Сухобаеву, застал его в палисаднике за чтением евангелия, и — сразу же началась одна из тех забытых бесед, которые тревожили душу, будя в ней неразрешимые вопросы.
Серые страницы толстой
книги спокойно, тягучим слогом рассказывали о событиях, а людей в
книге не чувствовалось, не слышно
было человечьей речи, не видно лиц и глаз, лишь изредка звучала тихонько жалоба умерших, но она не трогала сердца, охлаждённая сухим языком
книги.
Человек рылся в
книге, точно зимняя птица в сугробе снега, и
был бескорыстнее птицы она всё-таки искала зёрен, а он просто прятал себя. Ложились в память имена драчунов-князей, запоминалась человечья жадность, честолюбие, споры и войны, грабежи, жестокости, обманы и клятвопреступления — этот тёмный, кровавый хаос казался знакомым, бессмысленным и вызывал невесёлую, но успокаивающую мысль...
Беленькая, тонкая и гибкая, она сбросила с головы платок, кудрявые волосы осыпались на лоб и щёки ей, закрыли весёлые глаза; бросив
книгу на стул, она оправляла их длинными пальцами, забрасывая за уши, маленькие и розовые, — она удивительно похожа
была на свою мать, такая же куколка, а старое, длинное платье, как будто знакомое Кожемякину, усиливало сходство.
— Вот как делаются
книги сначала! Какое удовольствие, должно
быть, писать про людей! Я тоже
буду записывать всё хорошее, что увижу. А отчего у вас нет карточки тёти Евгении?
Ноздрев повел их в свой кабинет, в котором, впрочем, не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то
есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья — одно в триста, а другое в восемьсот рублей.
— Книга, тут должна
быть книга, — громко чмокнув, объяснил офицер, выпрямляясь. Голос у него был сиплый, простуженный или сорванный; фигура — коренастая, широкогрудая, на груди его ползал беленький крестик, над низеньким лбом щеткой стояли черные волосы.
Илья Иванович иногда возьмет и книгу в руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и не подозревал в чтении существенной потребности, а считал его роскошью, таким делом, без которого легко и обойтись можно, так точно, как можно иметь картину на стене, можно и не иметь, можно пойти прогуляться, можно и не пойти: от этого ему все равно, какая бы ни
была книга; он смотрел на нее, как на вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего делать.
Неточные совпадения
Была тут также лавочка // С картинами и
книгами, // Офени запасалися // Своим товаром в ней.
«Уйди!..» — вдруг закричала я, // Увидела я дедушку: // В очках, с раскрытой
книгою // Стоял он перед гробиком, // Над Демою читал. // Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала я: // «Уйди! убил ты Демушку! //
Будь проклят ты… уйди!..»
Самая
книга"О водворении на земле добродетели"
была не что иное, как свод подобных афоризмов, не указывавших и даже не имевших целью указать на какие-либо практические применения.
Потом остановились на мысли, что
будет произведена повсеместная «выемка», и стали готовиться к ней: прятали
книги, письма, лоскутки бумаги, деньги и даже иконы — одним словом, все, в чем можно
было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
— Вам, старички-братики, и
книги в руки! — либерально прибавил он, — какое количество по душе назначите, я наперед согласен! Потому теперь у нас время такое: всякому свое, лишь бы поронцы
были!