Неточные совпадения
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть
на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он
на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду.
Ни брат подлец,
ни мать
ни денег,
ни уведомления, — ничего не прислали!
Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
— То, стало быть, вставать и уходить? — приподнялся князь, как-то даже весело рассмеявшись, несмотря
на всю видимую затруднительность своих обстоятельств. — И вот, ей-богу же, генерал, хоть я ровно ничего не знаю практически
ни в здешних обычаях,
ни вообще
как здесь люди живут, но так я и думал, что у нас непременно именно это и выйдет,
как теперь вышло. Что ж, может быть, оно так и надо… Да и тогда мне тоже
на письмо не ответили… Ну, прощайте и извините, что обеспокоил.
Во всяком случае, она
ни в чем не считает себя виновною, и пусть бы лучше Гаврила Ардалионович узнал,
на каких основаниях она прожила все эти пять лет в Петербурге, в
каких отношениях к Афанасию Ивановичу, и много ли скопила состояния.
Зато другому слуху он невольно верил и боялся его до кошмара: он слышал за верное, что Настасья Филипповна будто бы в высшей степени знает, что Ганя женится только
на деньгах, что у Гани душа черная, алчная, нетерпеливая, завистливая и необъятно, непропорционально
ни с чем самолюбивая; что Ганя хотя и действительно страстно добивался победы над Настасьей Филипповной прежде, но когда оба друга решились эксплуатировать эту страсть, начинавшуюся с обеих сторон, в свою пользу, и купить Ганю продажей ему Настасьи Филипповны в законные жены, то он возненавидел ее
как свой кошмар.
— Вы очень обрывисты, — заметила Александра, — вы, князь, верно, хотели вывести, что
ни одного мгновения
на копейки ценить нельзя, и иногда пять минут дороже сокровища. Все это похвально, но позвольте, однако же,
как же этот приятель, который вам такие страсти рассказывал… ведь ему переменили же наказание, стало быть, подарили же эту «бесконечную жизнь». Ну, что же он с этим богатством сделал потом? Жил ли каждую-то минуту «счетом»?
Аглая остановилась, взяла записку и как-то странно поглядела
на князя.
Ни малейшего смущения не было в ее взгляде, разве только проглянуло некоторое удивление, да и то, казалось, относившееся к одному только князю. Аглая своим взглядом точно требовала от него отчета, —
каким образом он очутился в этом деле вместе с Ганей? — и требовала спокойно и свысока. Они простояли два-три мгновения друг против друга; наконец что-то насмешливое чуть-чуть обозначилось в лице ее; она слегка улыбнулась и прошла мимо.
Нина Александровна укорительно глянула
на генерала и пытливо
на князя, но не сказала
ни слова. Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю,
как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
Но ровно через полгода,
на бригадном смотру, рядовой Колпаков
как ни в чем не бывало оказывается в третьей роте второго баталиона Новоземлянского пехотного полка, той же бригады и той же дивизии!
Я никогда и
ни за что вас не оставлю; другой от такой сестры убежал бы по крайней мере, — вон
как она смотрит
на меня теперь!
— Правда, чиновник! — ответил Рогожин, — правда, пьяная душа! Эх, куда
ни шло. Настасья Филипповна! — вскричал он, глядя
на нее
как полоумный, робея и вдруг ободряясь до дерзости, — вот восемнадцать тысяч! — И он шаркнул пред ней
на столик пачку в белой бумаге, обернутую накрест шнурками. — Вот! И… и еще будет!
Все заметили, что после своего недавнего припадочного смеха она вдруг стала даже угрюма, брюзглива и раздражительна; тем не менее упрямо и деспотично стояла
на своей невозможной прихоти. Афанасий Иванович страдал ужасно. Бесил его и Иван Федорович: он сидел за шампанским
как ни в чем не бывало и даже, может быть, рассчитывал рассказать что-нибудь, в свою очередь.
Только смотрю, представляется что-то странное: сидит она, лицо
на меня уставила, глаза выпучила, и
ни слова в ответ, и странно, странно так смотрит,
как бы качается.
Варя, так строго обращавшаяся с ним прежде, не подвергала его теперь
ни малейшему допросу об его странствиях; а Ганя, к большому удивлению домашних, говорил и даже сходился с ним иногда совершенно дружески, несмотря
на всю свою ипохондрию, чего никогда не бывало прежде, так
как двадцатисемилетний Ганя, естественно, не обращал
на своего пятнадцатилетнего брата
ни малейшего дружелюбного внимания, обращался с ним грубо, требовал к нему от всех домашних одной только строгости и постоянно грозился «добраться до его ушей», что и выводило Колю «из последних границ человеческого терпения».
Как ни невероятно, но генеральша
на третий день после ссоры прислала ему с лакеем записку, прося непременно пожаловать...
Но вдруг, всё еще
как бы не в силах добыть контенансу, оборотился и,
ни с того,
ни с сего, набросился сначала
на девушку в трауре, державшую
на руках ребенка, так что та даже несколько отшатнулась от неожиданности, но тотчас же, оставив ее, накинулся
на тринадцатилетнюю девочку, торчавшую
на пороге в следующую комнату и продолжавшую улыбаться остатками еще недавнего смеха.
— О нет! Ни-ни! Еще сама по себе. Я, говорит, свободна, и, знаете, князь, сильно стоит
на том, я, говорит, еще совершенно свободна! Всё еще
на Петербургской, в доме моей свояченицы проживает,
как и писал я вам.
Ласковая улыбка
на лице его очень не шла к нему в эту минуту, точно в этой улыбке что-то сломалось, и
как будто Парфен никак не в силах был склеить ее,
как ни пытался.
— «А о чем же ты теперь думаешь?» — «А вот встанешь с места, пройдешь мимо, а я
на тебя гляжу и за тобою слежу; прошумит твое платье, а у меня сердце падает, а выйдешь из комнаты, я о каждом твоем словечке вспоминаю, и
каким голосом и что сказала; а ночь всю эту
ни о чем и не думал, всё слушал,
как ты во сне дышала, да
как раза два шевельнулась…» — «Да ты, — засмеялась она, — пожалуй, и о том, что меня избил, не думаешь и не помнишь?» — «Может, говорю, и думаю, не знаю».
Как ни было темно, но, взбежав
на площадку, князь тотчас же различил, что тут, в этой нише, прячется зачем-то человек.
Страшный, невообразимый и
ни на что не похожий вопль вырывается из груди; в этом вопле вдруг исчезает
как бы всё человеческое, и никак невозможно, по крайней мере очень трудно, наблюдателю вообразить и допустить, что это кричит этот же самый человек.
Беспрерывно осведомлялся, не нужно ли ему чего, и когда князь стал ему наконец замечать, чтоб он оставил его в покое, послушно и безмолвно оборачивался, пробирался обратно
на цыпочках к двери и всё время, пока шагал, махал руками,
как бы давая знать, что он только так, что он не промолвит
ни слова, и что вот он уж и вышел, и не придет, и, однако ж, чрез десять минут или по крайней мере чрез четверть часа являлся опять.
А между тем,
как ни припоминал потом князь, выходило, что Аглая произнесла эти буквы не только без всякого вида шутки, или какой-нибудь усмешки, или даже какого-нибудь напирания
на эти буквы, чтобы рельефнее выдать их затаенный смысл, но, напротив, с такою неизменною серьезностью, с такою невинною и наивною простотой, что можно было подумать, что эти самые буквы и были в балладе, и что так было в книге напечатано.
Это, собственно, некоторое последствие нигилизма, но не прямым путем, а понаслышке и косвенно, и не в статейке какой-нибудь журнальной заявляют себя, а уж прямо
на деле-с; не о бессмысленности, например, какого-нибудь там Пушкина дело идет, и не насчет, например, необходимости распадения
на части России; нет-с, а теперь уже считается прямо за право, что если очень чего-нибудь захочется, то уж
ни пред
какими преградами не останавливаться, хотя бы пришлось укокошить при этом восемь персон-с.
— В этом вы правы, признаюсь, но это было невольно, и я тотчас же сказал себе тогда же, что мои личные чувства не должны иметь влияния
на дело, потому что если я сам себя признаю уже обязанным удовлетворить требования господина Бурдовского, во имя чувств моих к Павлищеву, то должен удовлетворить в
каком бы то
ни было случае, то есть, уважал бы или не уважал бы я господина Бурдовского.
Князь смеялся; Аглая в досаде топнула ногой. Ее серьезный вид, при таком разговоре, несколько удивил князя. Он чувствовал отчасти, что ему бы надо было про что-то узнать, про что-то спросить, — во всяком случае, про что-то посерьезнее того,
как пистолет заряжают. Но всё это вылетело у него из ума, кроме одного того, что пред ним сидит она, а он
на нее глядит, а о чем бы она
ни заговорила, ему в эту минуту было бы почти всё равно.
Между нами был такой контраст, который не мог не сказаться нам обоим, особенно мне: я был человек, уже сосчитавший дни свои, а он — живущий самою полною, непосредственною жизнью, настоящею минутой, без всякой заботы о «последних» выводах, цифрах или о чем бы то
ни было, не касающемся того,
на чем…
на чем… ну хоть
на чем он помешан; пусть простит мне это выражение господин Рогожин, пожалуй, хоть
как плохому литератору, не умевшему выразить свою мысль.
Правда, это лицо человека, только что снятого со креста, то есть сохранившее в себе очень много живого, теплого; ничего еще не успело закостенеть, так что
на лице умершего даже проглядывает страдание,
как будто бы еще и теперь им ощущаемое (это очень хорошо схвачено артистом); но зато лицо не пощажено нисколько; тут одна природа, и воистину таков и должен быть труп человека, кто бы он
ни был, после таких мук.
Ни в болезни моей и никогда прежде я не видел еще
ни разу
ни одного привидения; но мне всегда казалось, еще когда я был мальчиком и даже теперь, то есть недавно, что если я увижу хоть раз привидение, то тут же
на месте умру, даже несмотря
на то, что я
ни в
какие привидения не верю.
Иногда я доводил ее до того, что она
как бы опять видела кругом себя свет; но тотчас же опять возмущалась и до того доходила, что меня же с горечью обвиняла за то, что я высоко себя над нею ставлю (когда у меня и в мыслях этого не было), и прямо объявила мне, наконец,
на предложение брака, что она
ни от кого не требует
ни высокомерного сострадания,
ни помощи,
ни «возвеличения до себя».
Когда же, например, самая сущность некоторых ординарных лиц именно заключается в их всегдашней и неизменной ординарности, или, что еще лучше, когда, несмотря
на все чрезвычайные усилия этих лиц выйти во что бы
ни стало из колеи обыкновенности и рутины, они все-таки кончают тем, что остаются неизменно и вечно одною только рутиной, тогда такие лица получают даже некоторую своего рода и типичность, —
как ординарность, которая
ни за что не хочет остаться тем, что она есть, и во что бы то
ни стало хочет стать оригинальною и самостоятельною, не имея
ни малейших средств к самостоятельности.
Как ни хотелось пофанфаронить в эту минуту Гане, но не мог же он не выказать своего торжества, да еще после таких унизительных предреканий Ипполита. Самодовольная улыбка откровенно засияла
на его лице, да и Варя сама вся просветлела от радости.
— Простите глупую, дурную, избалованную девушку (она взяла его за руку) и будьте уверены, что все мы безмерно вас уважаем. А если я осмелилась обратить в насмешку ваше прекрасное… доброе простодушие, то простите меня
как ребенка за шалость; простите, что я настаивала
на нелепости, которая, конечно, не может иметь
ни малейших последствий…
Отец, мать и сестры, все поспели в гостиную, чтобы всё это видеть и выслушать, и всех поразила «нелепость, которая не может иметь
ни малейших последствий», а еще более серьезное настроение Аглаи, с
каким она высказалась об этой нелепости. Все переглянулись вопросительно; но князь, кажется, не понял этих слов и был
на высшей степени счастья.
— Да, не физическую. Мне кажется,
ни у кого рука не подымется
на такого,
как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно время вчера я так и думал, что он
на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «Положим, его не надо бить, зато задушить его можно подушкой, или мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас
на лице написано, что вы это думаете, в эту самую секунду.
Он только заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала,
как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и
ни разу даже и не взглянули
на подходивших, точно и не приметили.
Какое-то зловещее ощущение прошло наконец по лицу Настасьи Филипповны; взгляд ее становился упорен, тверд и почти ненавистен,
ни на одну минуту не отрывался он от гостьи.
Одна из этих женщин до того уже презирала в это мгновение другую и до того желала ей это высказать (может быть, и приходила-то только для этого,
как выразился
на другой день Рогожин), что
как ни фантастична была эта другая, с своим расстроенным умом и больною душой, никакая заранее предвзятая идея не устояла бы, казалось, против ядовитого, чистого женского презрения ее соперницы.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие
на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю,
на тысячу разных вариаций, о том,
как один князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря
ни на что, несмотря
на угрозы, несмотря
на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться
на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично, подняв голову и смотря всем прямо в глаза.
Мы знаем, что у Епанчиных, пока они оставались в Павловске, его не принимали, в свидании с Аглаей Ивановной ему постоянно отказывали; что он уходил,
ни слова не говоря, а
на другой же день шел к ним опять,
как бы совершенно позабыв о вчерашнем отказе, и, разумеется, получал новый отказ.
Так
как Настасья Филипповна тоже
ни разу еще не сообщала ему о том, что встречала «с тех пор» Рогожина, то князь и заключил теперь, что Рогожин нарочно почему-нибудь
на глаза не кажется. Весь этот день он был в сильной задумчивости; Настасья же Филипповна была необыкновенно весела весь тот день и в тот вечер.
Иногда он
как бы старался
ни о чем не думать;
на брак он, кажется, и в самом деле смотрел
как бы
на какую-то неважную формальность; свою собственную судьбу он слишком дешево ценил.
Как ни был он незаметлив и недогадлив, но его стала было беспокоить мысль, что Настасья Филипповна решится
на какой-нибудь скандал, чтобы выжить Аглаю из Павловска.
Еще с террасы услыхал князь,
как Келлер и Лебедев вступили в жестокий спор с некоторыми, совершенно неизвестными, хотя
на вид и чиновными людьми, во что бы то
ни стало желавшими войти
на террасу.
Так
как он обращался к князю, то князь с жаром похвалил его, несмотря
на то что Лебедев шептал ему
на ухо, что у этого господина
ни кола,
ни двора и никогда никакого имения не бывало.
К совершенному поражению его, у учительши не только не слыхали
ни вчера,
ни сегодня о Настасье Филипповне, но
на него самого выбежали смотреть
как на чудо.
— Вот ты
как давеча ко мне зазвонил, я тотчас здесь и догадался, что это ты самый и есть; подошел к дверям
на цыпочках и слышу, что ты с Пафнутьевной разговариваешь, а я уж той чем свет заказал: если ты, или от тебя кто, али кто бы то
ни был, начнет ко мне стукать, так чтобы не сказываться
ни под
каким видом; а особенно если ты сам придешь меня спрашивать, и имя твое ей объявил.