Неточные совпадения
— Ну, слушай: я к
тебе пришел, потому что, кроме
тебя, никого не знаю, кто бы помог… начать… потому что
ты всех
их добрее, то есть умнее, и обсудить можешь… А теперь я вижу, что ничего мне не
надо, слышишь, совсем ничего… ничьих услуг и участий… Я сам… один… Ну и довольно! Оставьте меня в покое!
— Это, брат, веришь ли, у меня особенно на сердце лежало. Потом
надо же из
тебя человека сделать. Приступим: сверху начнем. Видишь ли
ты эту каскетку? — начал
он, вынимая из узла довольно хорошенькую, но в то же время очень обыкновенную и дешевую фуражку. — Позволь-ка примерить?
— А я за
тебя только одну! Остри еще! Заметов еще мальчишка, я еще волосенки
ему надеру, потому что
его надо привлекать, а не отталкивать. Тем, что оттолкнешь человека, — не исправишь, тем паче мальчишку. С мальчишкой вдвое осторожнее
надо. Эх вы, тупицы прогрессивные, ничего-то не понимаете! Человека не уважаете, себя обижаете… А коли хочешь знать, так у нас, пожалуй, и дело одно общее завязалось.
Им теперь не до меня, да и мне
надо освежиться, потому, брат,
ты кстати пришел; еще две минуты, и я бы там подрался, ей-богу!
Мастер
ты, ей-богу, так
их и
надо.
—
Ты, брат, кажется,
надо мной подсмеиваешься? — обратился
он к
нему с ловко выделанным раздражением.
— Ведь вот прорвался, барабанит! За руки держать
надо, — смеялся Порфирий. — Вообразите, — обернулся
он к Раскольникову, — вот так же вчера вечером, в одной комнате, в шесть голосов, да еще пуншем напоил предварительно, — можете себе представить? Нет, брат,
ты врешь: «среда» многое в преступлении значит; это я
тебе подтвержу.
— Всего легче! На таких-то пустейших вещах всего легче и сбиваются хитрые-то люди. Чем хитрей человек, тем
он меньше подозревает, что
его на простом собьют. Хитрейшего человека именно на простейшем
надо сбивать. Порфирий совсем не так глуп, как
ты думаешь…
От
него надо Дуню оберегать… вот это я и хотел сказать
тебе, слышишь?
— И что
тебе, что
тебе в том, — вскричал
он через мгновение с каким-то даже отчаянием, — ну что
тебе в том, если б я и сознался сейчас, что дурно сделал? Ну что
тебе в этом глупом торжестве
надо мною? Ах, Соня, для того ли я пришел к
тебе теперь!
— Э-эх, Соня! — вскрикнул
он раздражительно, хотел было что-то ей возразить, но презрительно замолчал. — Не прерывай меня, Соня! Я хотел
тебе только одно доказать: что черт-то меня тогда потащил, а уж после того мне объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все! Насмеялся
он надо мной, вот я к
тебе и пришел теперь! Принимай гостя! Если б я не вошь был, то пришел ли бы я к
тебе? Слушай: когда я тогда к старухе ходил, я только попробовать сходил… Так и знай!
— Это
ты про каторгу, что ли, Соня? Донести, что ль, на себя
надо? — спросил
он мрачно.
— Ну, вот еще! Куда бы я ни отправился, что бы со мной ни случилось, —
ты бы остался у
них провидением. Я, так сказать, передаю
их тебе, Разумихин. Говорю это, потому что совершенно знаю, как
ты ее любишь и убежден в чистоте твоего сердца. Знаю тоже, что и она
тебя может любить, и даже, может быть, уж и любит. Теперь сам решай, как знаешь лучше, —
надо иль не
надо тебе запивать.
— А я именно хотел
тебе прибавить, да
ты перебил, что
ты это очень хорошо давеча рассудил, чтобы тайны и секреты эти не узнавать. Оставь до времени, не беспокойся. Все в свое время узнаешь, именно тогда, когда
надо будет. Вчера мне один человек сказал, что
надо воздуху человеку, воздуху, воздуху! Я хочу к
нему сходить сейчас и узнать, что
он под этим разумеет.
— Так к
тебе ходит Авдотья Романовна, — проговорил
он, скандируя слова, — а
ты сам хочешь видеться с человеком, который говорит, что воздуху
надо больше, воздуху и… и стало быть, и это письмо… это тоже что-нибудь из того же, — заключил
он как бы про себя.
—
Ты безбожник!
Ты в бога не веруешь! — кричали
ему. — Убить
тебя надо.
Неточные совпадения
Недаром порывается // В Москву, в новорситет!» // А Влас
его поглаживал: // «Дай Бог
тебе и серебра, // И золотца, дай умную, // Здоровую жену!» // — Не
надо мне ни серебра, // Ни золота, а дай Господь, // Чтоб землякам моим // И каждому крестьянину // Жилось вольготно-весело // На всей святой Руси!
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же
ты!..» // — А
ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же
ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
— Нет, — сказала она, раздражаясь тем, что
он так очевидно этой переменой разговора показывал ей, что она раздражена, — почему же
ты думаешь, что это известие так интересует меня, что
надо даже скрывать? Я сказала, что не хочу об этом думать, и желала бы, чтобы
ты этим так же мало интересовался, как и я.
— Я очень рад, поедем. А вы охотились уже нынешний год? — сказал Левин Весловскому, внимательно оглядывая
его ногу, но с притворною приятностью, которую так знала в
нем Кити и которая так не шла
ему. — Дупелей не знаю найдем ли, а бекасов много. Только
надо ехать рано. Вы не устанете?
Ты не устал, Стива?
— Мне обедать еще рано, а выпить
надо. Я приду сейчас. Ей, вина! — крикнул
он своим знаменитым в командовании, густым и заставлявшим дрожать стекла голосом. — Нет, не
надо, — тотчас же опять крикнул
он. —
Ты домой, так я с
тобой пойду.