Неточные совпадения
Он, однакоже, жил не на Васильевском острову, а
в двух шагах от того места, где умер,
в доме Клугена, под самою кровлею,
в пятом этаже,
в отдельной квартире, состоящей
из одной маленькой прихожей и одной большой, очень низкой комнаты с тремя щелями наподобие окон.
Управляющий
домом,
из благородных, тоже немного мог сказать о бывшем своем постояльце, кроме разве того, что квартира ходила по шести рублей
в месяц, что покойник жил
в ней четыре месяца, но за два последних месяца не заплатил ни копейки, так что приходилось его сгонять с квартиры.
Должно полагать, что родители мои были хорошие люди, но оставили меня сиротой еще
в детстве, и вырос я
в доме Николая Сергеича Ихменева, мелкопоместного помещика, который принял меня
из жалости.
Из благородной гордости он не хотел и думать: что скажет князь, если узнает, что его сын опять принят
в доме Ихменевых, и мысленно презирал все его нелепые подозрения.
Это была грязная, черная и всегда темная лестница,
из тех, какие обыкновенно бывают
в капитальных
домах с мелкими квартирами.
В первое время после ухода
из дому она и Алеша жили
в прекрасной квартире, небольшой, но красивой и удобной,
в третьем этаже, на Литейной.
— Как это хорошо! Какие это мучительные стихи, Ваня, и какая фантастическая, раздающаяся картина. Канва одна, и только намечен узор, — вышивай что хочешь. Два ощущения: прежнее и последнее. Этот самовар, этот ситцевый занавес, — так это все родное… Это как
в мещанских домиках
в уездном нашем городке; я и
дом этот как будто вижу: новый,
из бревен, еще досками не обшитый… А потом другая картина...
Я вышел
из этого
дома в раздумье и
в глубоком волнении. Сделать я ничего не мог, но чувствовал, что мне тяжело оставить все это так. Некоторые слова гробовщицы особенно меня возмутили. Тут скрывалось какое-то нехорошее дело: я это предчувствовал.
И
в доктора поступал, и
в учителя отечественной словесности готовился, и об Гоголе статью написал, и
в золотопромышленники хотел, и жениться собирался — жива-душа калачика хочет, и онасогласилась, хотя
в доме такая благодать, что нечем кошки
из избы было выманить.
В назначенное время я сходил за лекарством и вместе с тем
в знакомый трактир,
в котором я иногда обедал и где мне верили
в долг.
В этот раз, выходя
из дому, я захватил с собой судки и взял
в трактире порцию супу
из курицы для Елены. Но она не хотела есть, и суп до времени остался
в печке.
— Ну, и ступайте. А то целый год больна буду, так вам целый год
из дому не уходить, — и она попробовала улыбнуться и как-то странно взглянула на меня, как будто борясь с каким-то добрым чувством, отозвавшимся
в ее сердце. Бедняжка! Добренькое, нежное ее сердце выглядывало наружу, несмотря на всю ее нелюдимость и видимое ожесточение.
— Да уж так… Куда ж это он опять пошел?
В тот раз вы думали, что он ко мне ходил. Видишь, Ваня, если можешь, зайди ко мне завтра. Может быть, я кой-что и скажу тебе… Совестно мне только тебя беспокоить; а теперь шел бы ты домой к своей гостье. Небось часа два прошло, как ты вышел
из дома?
Дочь оставила меня, ушла
из моего
дома с любовником, и я вырвал ее
из моего сердца, вырвал раз навсегда,
в тот самый вечер — помнишь?
На четвертый день ее болезни я весь вечер и даже далеко за полночь просидел у Наташи. Нам было тогда о чем говорить. Уходя же
из дому, я сказал моей больной, что ворочусь очень скоро, на что и сам рассчитывал. Оставшись у Наташи почти нечаянно, я был спокоен насчет Нелли: она оставалась не одна. С ней сидела Александра Семеновна, узнавшая от Маслобоева, зашедшего ко мне на минуту, что Нелли больна и я
в больших хлопотах и один-одинехонек. Боже мой, как захлопотала добренькая Александра Семеновна...
Из дому стал поминутно уходить: «все по делам, говорит, ухожу, адвоката видеть надо»; наконец, сегодня утром заперся у себя
в кабинете: «мне, говорит, нужную бумагу по тяжебному делу надо писать».
А как сказала она это теперь про меня, то мамаша заплакала, испугалась, а Бубнова начала ее бранить, потому что была пьяна, и сказала, что я и без того нищая и с капитаншей хожу, и
в тот же вечер выгнала капитаншу
из дому.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного
из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А
в дом войдем, так
из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
— Певец Ново-Архангельской, // Его
из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его
в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно
в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки
дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Одна
из них описана выше;
из остальных трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под
домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши
домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и
из окон каждого
дома виднелось веселое пламя.