Со всем этим я воротился домой уже в час пополудни. Замок мой отпирался почти неслышно, так что Елена не сейчас услыхала, что я воротился. Я заметил, что она стояла у стола и перебирала мои
книги и бумаги. Услышав же меня, она быстро захлопнула книгу, которую читала, и отошла от стола, вся покраснев. Я взглянул на эту книгу: это был мой первый роман, изданный отдельной книжкой и на заглавном листе которого выставлено было мое имя.
Неточные совпадения
На столе лежали две
книги: краткая география
и Новый завет в русском переводе, исчерченный карандашом на полях
и с отметками ногтем.
— Послушай, чего ж ты боишься? — начал я. — Я так испугал тебя; я виноват. Дедушка, когда умирал, говорил о тебе; это были последние его слова… У меня
и книги остались; верно, твои. Как тебя зовут? где ты живешь? Он говорил, что в Шестой линии…
— Потому, мне казалось, твой дедушка не мог жить один, всеми оставленный. Он был такой старый, слабый; вот я
и думал, что кто-нибудь ходил к нему. Возьми, вот твои
книги. Ты по ним учишься?
На дрожках ей было очень неловко сидеть. При каждом толчке она, чтоб удержаться, схватывалась за мое пальто левой рукой, грязной, маленькой, в каких-то цыпках. В другой руке она крепко держала свои
книги; видно было по всему, что
книги эти ей очень. дороги. Поправляясь, она вдруг обнажила свою ногу,
и, к величайшему удивлению моему, я увидел, что она была в одних дырявых башмаках, без чулок. Хоть я
и решился было ни о чем ее не расспрашивать, но тут опять не мог утерпеть.
Я знал одного антрепренера, издававшего уже третий год одну многотомную
книгу. У него я часто доставал работу, когда нужно было поскорей заработать сколько-нибудь денег. Платил он исправно. Я отправился к нему,
и мне удалось получить двадцать пять рублей вперед, с обязательством доставить через неделю компилятивную статью. Но я надеялся выгадать время на моем романе. Это я часто делал, когда приходила крайняя нужда.
Стоя у стола, я машинально развернул вчерашние
книги, взятые мною для компиляции,
и мало-помалу завлекся чтением. Со мной это часто случается: подойду, разверну
книгу на минутку справиться
и зачитаюсь так, что забуду все.
— Нет, не просьбы. —
И я объяснил ей сколько мог, что описываю разные истории про разных людей: из этого выходят
книги, которые называются повестями
и романами. Она слушала с большим любопытством.
Я поднялся к себе с каким-то странным предчувствием, отворил дверь
и — увидел князя. Он сидел у стола
и читал роман. По крайней мере,
книга была раскрыта.
Книги я у вас тут смотрела: сколько книг-то у вас,
и все, должно быть, умные; а я-то дура, ничего-то я никогда не читала…
Раз я воротился домой перед сумерками
и увидел, что Нелли быстро спрятала под подушку
книгу.
Она ему на фортепьяно играла
и книги читала по вечерам, а дедушка ее целовал
и много ей дарил… все дарил, так что один раз они
и поссорились, в мамашины именины; потому что дедушка думал, что мамаша еще не знает, какой будет подарок, а мамаша уже давно узнала какой.
Решили, что я останусь ночевать. Старик обделал дело. Доктор
и Маслобоев простились
и ушли. У Ихменевых ложились спать рано, в одиннадцать часов. Уходя, Маслобоев был в задумчивости
и хотел мне что-то сказать, но отложил до другого раза. Когда же я, простясь с стариками, поднялся в свою светелку, то, к удивлению моему, увидел его опять. Он сидел в ожидании меня за столиком
и перелистывал какую-то
книгу.
Генерал жил генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи приезжали изъявлять ему почтенье; сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло, читал
книги и имел дочь, существо невиданное, странное, которую скорей можно было почесть каким-то фантастическим видением, чем женщиной.
Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что открыл счетную
книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец, — а вот посмотри, на сколько продано». И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть
книг,
и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки,
и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом
и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, духовенство, купечество; вот
и в
книге «Деяния Иоанна Масона»…
Была тут также лавочка // С картинами
и книгами, // Офени запасалися // Своим товаром в ней.
«А статских не желаете?» // — Ну, вот еще со статскими! — // (Однако взяли — дешево! — // Какого-то сановника // За брюхо с бочку винную //
И за семнадцать звезд.) // Купец — со всем почтением, // Что любо, тем
и потчует // (С Лубянки — первый вор!) — // Спустил по сотне Блюхера, // Архимандрита Фотия, // Разбойника Сипко, // Сбыл
книги: «Шут Балакирев» //
И «Английский милорд»…
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что
книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера //
И не милорда глупого — // Белинского
и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их
книги прочитать…