Неточные совпадения
Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот, // Кто три тому недели, на коленях, // Труп матери, рыдая, обнимал // И с
воплем бился над ее могилой? // Иль думаешь, она теперь не плачет, // Не плачет горько в самых небесах, // Взирая на пирующего сына, // В пиру разврата, слыша голос твой, // Поющий
бешеные песни, между // Мольбы святой и тяжких воздыханий? // Ступай за мной!
Прежде всего накинулись на самого автора, на его личность, одни с пренебрежительным сожалением «к его тупоумию, недальновидности и несообразительности», другие просто со слюною
бешеной собаки, но это уже был крик нестерпимой боли, это были
вопли Ситниковых и Кукшиных, которые почувствовали на себе рубцы бичующей правды. Критики этого направления провозгласили, что с этого времени и все прочие произведения Тургенева должны считаться ничего не стоящими.
Бешеная скачка, изуверное круженье, прыжки, пляска, топот ногами, дикие
вопли и завыванья мужчин, исступленный визг женщин, неистовый рев дьякона, бессмысленные крики юрода казались ей необычными, странными и возбуждали сомненья в святости виденного и слышанного.
Затрепетала Дуня, увидя страшное самоистязанье, слыша дикие
вопли,
бешеные крики, звонкие удары плетей и батогов. Едва не упала она от ужаса в обморок. Быстро схватила ее за руку Варенька и силой повлекла от богадельни.
А боль? А страх? А
бешеное биение сердца? А неописуемый ужас живого тела, которому предстоит сию минуту быть раздробленным железными, тяжелыми катящимися колесами? И это мгновение, когда она решилась упасть, и руки отлипли от поручней, и вместо их твердости и защиты — пустота падения, наклон, невозвратность? И этот последний
вопль, беззвучный, как молитва, как зов о помощи во сне: полковник! Яков Сергеич!