Неточные совпадения
После того надел на себя засаленный колпак, взял ночник, положил пистолет за пазуху, попытал крепость замка у кабинета, вывел у
двери песком разные фигуры, чтобы следы по нем
были сейчас видны, и обошел рунтом [Рунтом (рундом) — кругом.] все комнаты в доме.
Кроме старых фолиантов, книг, большою частию без переплетов, планов и бумаг, покрытых густым слоем пыли, да двух-трех фамильных портретов, шевелившихся при малейшем стуке
дверей, в нем ничего не
было.
— Вот каковы ныне служители, дружище! — вздыхая, сказал барон, садясь близ своего гостя. — А сколько попечений об них!
Пой, корми, одевай, заботься об их здоровье, благодетельствуй им, и, наконец, в награду тебе, хлопнут под нос
дверью!
— Первое письмо
было к сведению, а это к исполнению. Читай-ка, доброжелатель мой, да потише, а то ныне и
двери слышат.
Чернец будто вздрогнул, поклонился и пошел, куда ему указано
было, тихо, осторожно, как будто ступал по овсяным зернышкам, легонько притворяя за собою
дверь.
Скотный двор
был на конце деревни и окнами в поле: следственно, из него не
было видно, что делалось на улице. Луиза с воспитателем своим вошла в жилище скотника, никем из домашних его не примеченная. Каким же чувством поражены они
были, отворив потихоньку
дверь! Что ж представилось им тогда?
Первое чувство Луизы, переступя порог
двери,
был испуг; второе… она взглянула на Густава, на пригожую девушку и покраснела. Не зная отчего, она
была внутренно довольна, увидев молодого парня, занимавшегося так пристально сельскою красавицей; тем более ей
было это приятно, что она узнала в нем служителя, который, вместе с кастеляном, понес за нее такую горькую участь.
Первый встретивший колымагу и отворивший у ней
двери был Фриц, на лице которого, при этом действии, выражалась необыкновенная радость, смешанная с каким-то страхом.
Его сопровождали два дружка с шпагами наголо (которыми должны
были открыть вход в дом новобрачного, нарубив крест на
двери, после чего следовало им, по обряду, воткнуть орудия в балку прямо над местом, где он садился).
Вскочив в спальню и наткнувшись на кровать, я тотчас заметил, что
есть дверь из спальни в кухню, стало быть был исход из беды и можно было убежать совсем, но — о ужас! — дверь была заперта на замок, а в щелке ключа не было.
И старик чуть не вылез из окна, заглядывая направо, в сторону, где
была дверь в сад, и стараясь разглядеть в темноте.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к
двери, но в это время
дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть
двери. «Я тебя, — говорит, — не
буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый
есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да
двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Вскочила, испугалась я: // В
дверях стоял в халатике // Плешивый человек. // Скоренько я целковенький // Макару Федосеичу // С поклоном подала: // «Такая
есть великая // Нужда до губернатора, // Хоть умереть — дойти!»
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая и странная // Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У
двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А
было их до пропасти!