«Что ж, — говорит, — делать, Домна Платоновна,
так, как вы говорили… вижу я, что ничего я не могу пособить себе. Если б, — говорит, — хоть хороший человек…»
Неточные совпадения
— «Никак нет,
говорю, никогда я от
вас этих денег не получала», а она еще
как крикнет: «
Как ты,
говорит, смеешь, мерзавка, мне
так отвечать?
«Ну, делай, мол,
как знаешь; тебя, видно, милая, не научишь. Дивлюсь только, —
говорю, — одному, что
какой это из
вас такой новый завод пошел, что на грех идете,
вы тогда с мужьями не спрашиваетесь, а промолчать, прости господи, о пакостях о своих — греха боитесь. Гляди, —
говорю, — бабочка, не кусать бы тебе локтя!»
«Да что же
вы, —
говорит, — спорите, когда эта дама сама про себя даже рассказывала? Она шесть лет уж не живет с мужем, и всякий раз
как пойду,
говорит,
так пятьдесят рублей».
«Вашею? Почему же это, —
говорит, —
вы опять
так утверждаете, что
как будто и я там была?» А сама
так,
как розан, и закраснелась.
У него дочь на фортепиано учится,
так вы будто
как учительница придете, но к нему самому ступайте, и ничего,
говорит,
вас стеснять не будет, а деньги получите“.
«Нет, —
говорю, — ваше превосходительство,
вы извольте назначить
как наверное,
так, —
говорю, — и ждать будем; а то я, —
говорю, — тоже дома не сижу: волка, мол, ноги кормят».
«Да
вы, —
говорит, — чту это толкуете! Разве
такие мерзавки,
как я, к мужьям ездят?»
«А! —
говорю, — гадкая я женщина? Я гадкая, да я с чужими мужьями романсов не провождаю.
Какая я ни на есть, да
такого не делала, чтоб и папеньку, и сыночка одними прелестями-то своими прельщать! Извольте, —
говорю, — сударыня,
вам вашего друга, уж вполне, —
говорю, — друг».
— Ой, боже мiй! Боже мiй милiй! И откуда мне cie, и доживу ль я до этого! Не говорите уже ничего больше, ваше преосвященство, бо я и так уже чувствую, какая я изо всех матерей богоизбранная и превознесенная. Берите моего сына: я желаю, щобы було
так, как вы говорите, — щобы он перед всеми посередь дни свечою стоял и светил! Да пусть подержит уже и ту книгу, которую вы читаете! Що вам!.. Ведь можно?
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Как можно-с!
Вы это
так изволите
говорить, для комплимента. Прошу покорно садиться.
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что
вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня
такой характер. (Глядя в глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)
Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли
вы мне дать триста рублей взаймы?
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись,
говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и
вы! не нашли другого места упасть! И растянулся,
как черт знает что
такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
— Конституция, доложу я
вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, —
говорил он купчихе Распоповой, — вовсе не
такое уж пугало,
как люди несмысленные о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я
вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]
— Ах,
какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал.
Вы оттого
говорите, что не простит, что
вы не знаете его. Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо знать, у Сережи точно
такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.