— Ой, боже мiй! Боже мiй милiй! И откуда мне cie, и доживу ль я до этого! Не говорите уже ничего больше, ваше преосвященство, бо я и так уже чувствую, какая я изо всех матерей богоизбранная и превознесенная. Берите моего сына: я желаю, щобы було
так, как вы говорите, — щобы он перед всеми посередь дни свечою стоял и светил! Да пусть подержит уже и ту книгу, которую вы читаете! Що вам!.. Ведь можно?
Неточные совпадения
— Ах, ваше преосвященство!.. Да разумеется все
так самое лучшее,
как вы говорите!.. — А потом обернулась к отцу и ему сказала: — А
вы, душко мое, свое нравоученье оставьте, ибо писано же, что «и имущие жены пусть живут
как неимущие»… Кто же что-нибудь может против того и сказать, что як звезды на перси
вам ниспадают, то это
так им и слiд ниспадать и по закону и по писанию. А
вы моего мужа не слухайте, а успокойте меня, в чем я
вас духовно просить имею о господе!
—
Как же
вы это можете
так говорить: разве начальство лжет?
— И я думаю, —
говорит, — что они, но все-таки
вы, ваша милость, встаньте сами о полуночи, и услышите,
как они пиликают.
И когда ей покажут на нос, она
говорит: «А ну
вас совсем. Дайте мне чулок вязать, и bétise не будет». И
как только ей чулок дадут, она начинает вязать и ни за что носа не тронет, а сидит премило. То же самое, может быть,
так бы и всем людям…
«Что ж, — говорит, — делать, Домна Платоновна,
так, как вы говорили… вижу я, что ничего я не могу пособить себе. Если б, — говорит, — хоть хороший человек…»
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Как можно-с!
Вы это
так изволите
говорить, для комплимента. Прошу покорно садиться.
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что
вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня
такой характер. (Глядя в глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)
Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли
вы мне дать триста рублей взаймы?
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись,
говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и
вы! не нашли другого места упасть! И растянулся,
как черт знает что
такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
— Конституция, доложу я
вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, —
говорил он купчихе Распоповой, — вовсе не
такое уж пугало,
как люди несмысленные о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я
вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]
— Ах,
какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал.
Вы оттого
говорите, что не простит, что
вы не знаете его. Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо знать, у Сережи точно
такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.