«Что же в самом деле, — подумала Глафира, — ведь оно совершенно логично, что если сама
мать детей скажет: я не требую содействия моего мужа в содержании ребят, а прошу посадить его за долг мне в тюрьму, то, кажется, и взаправду едва ли найдутся логические причины отказать ей в такой справедливости».
Неточные совпадения
— Теперь, например, — продолжал Горданов, — разве не ощутительны новые тяготения к старому: Татьяна Пушкина опять скоро будет нашим идеалом; самые светские
матери не стыдятся знать о здоровьи и воспитании своих
детей; недавно отвергнутый брак снова получает важность. Восторги по поводу женского труда остыли…
И тем акт кончился, но
дитя и завтра и послезавтра все докучало
матери своею просьбой принять в дом бездомного Цезаря де Базана, и
мать ему на это отвечала...
Очутясь у Синтяниной, которую Бодростина ненавидела тою ненавистью, какою бессердечные женщины ненавидят женщин строгих правил и открытых честных убеждений, Глафира рассыпалась пред нею в шутливых комплиментах. Она называла Александру Ивановну «русской матроной» и сожалела, что у нее нет
детей, потому что она верно бы сделалась
матерью русских Гракхов.
Оказывалось, что они состояли в том, что вообще претензии бывают предъявляемы от сторонних лиц, а его может посадить собственная, по его выражению, «родная жена» и
мать тех самых
детей, которыми он мог бы несколько защищаться от иска лица постороннего.
Подойдя к мальчику, она обняла его и, поцеловав в голову, назвала себя его теткой и спросила о его отце и о
матери; но прежде чем
ребенок собрался ей ответить, из дверей внутренней комнаты вышла сама его
мать.
Зная, что ничем нельзя так расположить в свою пользу любящую
мать, как метким словом о ее
ребенке, Глафира прямо заговорила о заметной с первого взгляда скромности и выдержанности младшего Грегуара.
Генеральше это было ужасно противно, а Висленеву даже жутко, но Иван Демьянович был немилосерд и продолжал допрашивать… Висленев болтал какой-то вздор, к которому генеральша не прислушивалась, потому что она думала в это время совсем о других вещах, — именно о нем же самом, жалком, замыканном бог весть до чего. Он ей в эти минуты был близок и жалок, почти мил, как мило
матери ее погибшее
дитя, которому уже никто ничего не дарит, кроме заслуженной им насмешки да укоризны.
Стало быть, он знает, как любят люди курить, знает, стало быть, и как любят люди свободу, свет, знает, как любят
матери детей и дети мать.
— Матушка, Лизушка, — говорила она, заливаясь слезами, — ведь от этого тебе хуже не будет. Ты ведь христианского отца с
матерью дитя: пожалей ты свою душеньку.
— Легко ли мне было отвечать на него?.. Я недели две была как сумасшедшая; отказаться от этого счастья — не хватило у меня сил; идти же на него — надобно было забыть, что я жена живого мужа,
мать детей. Женщинам, хоть сколько-нибудь понимающим свой долг, не легко на подобный поступок решиться!.. Нужно очень любить человека и очень ему верить, для кого это делаешь…
Неточные совпадения
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: // Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней всего она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут
дети малые. // Тоскуют жены,
матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..
Коли терпеть, так
матери, // Я перед Богом грешница, // А не
дитя мое!
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка // Хотел.
Дитя заплакало. // А
мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
Дети, несчастные их
дети, при жизни отца и
матери уже осиротели.
И какого воспитания ожидать
детям от
матери, потерявшей добродетель?