Неточные совпадения
— Выйдя замуж за Михаила Андреевича, — продолжала Бодростина, — я надеялась на первых же порах, через год или два, быть чем-нибудь обеспеченною настолько, чтобы покончить мою муку, уехать куда-нибудь и жить, как я
хочу… и я во всем этом непременно бы успела, но я еще была глупа и, несмотря на все проделанные со мною штуки, верила в любовь…
хотела жить не для себя… я тогда еще слишком интересовалась тобой… я искала тебя везде и повсюду: мой
муж с первого же дня нашей свадьбы был в положении молодого козла, у которого чешется лоб, и лоб у него чесался недаром: я тебя отыскала.
— Да дело это нельзя делать шах-мат: дворянинишку с ветра взять неудобно; брак у нас предоставляет
мужу известные права, которые
хотя и не то, что права
мужа во Франции, Англии или в Америке, но и во всяком случае все-таки еще довольно широки и могут стеснять женщину, если ее
муж не дурак.
Будь это во Франции, или в Англии, это было бы иное дело: там замужняя женщина вся твоя; она принадлежит
мужу с телом, с душой и, что всего важнее, с состоянием, а наши законы, ты знаешь, тянут в этом случае на бабью сторону: у нас что твое, то ее, потому что ты, как
муж, обязан содержать семью, а что ее, то не твое, не
хочет делиться, так и не поделится, и ничего с нее не возьмешь.
Не
хочу быть «Алинкиным
мужем»!
Акции падали, и пали ужасно;
муж Ципри-Кипри
хотел отказаться от своей покупки, предоставляя Данкиному
мужу любоваться его покупной запиской.
— В городе душно, и Тихон Ларионыч не
захотел оставаться, — сказала она, идучи под руку с
мужем, — но я нарочно упросила сюда приехать Горданова: они будут заняты, а мы можем удалиться в парк и быть совершенно свободны от его докуки.
— Женскими! Вы будете ее
мужем по ее желанию, если только вы этого
хотите.
Могла настать минута разочарования, а Горданов был дальнозорок; он
хотел, чтобы Лариса была неотделима от него нигде, ни при каких обстоятельствах, не исключая даже тех, при которых закон освобождает жену от следования за
мужем.
Я строг: беречь, ни в чем ей не сметь отказывать, пусть ходит, куда
хочет, пусть делает, что
хочет, потому что я так
хочу, я ее будущий
муж, глава и повелитель!
Я же,
хотя тоже была против принципов Бодростиной, когда она выходила замуж, но как теперь это все уже переменилось и все наши, кроме Ванскок, выходят за разных
мужей замуж, то я более против Глафиры Бодростиной ничего не имею, и вы ей это скажите; но писать ей сама не
хочу, потому что не знаю ее адреса, и как она на меня зла и знает мою руку, то может не распечатать, а вы как служите, то я пишу вам по роду вашей службы.
— Я надеюсь, господа, — сказала она, — что так как дело это случилось между своими, то сору за дверь некому будет выносить, потому что я отнюдь не
хочу, чтоб об этом узнал мой
муж.
— Я не
хочу огорчать
мужа: он вспыльчив и горяч, а ему это вредно, и потом скандал — все-таки скандал.
Затем обязательства верности моему
мужу я несу и, конечно, донесу до гроба ненарушимыми,
хотя судьбе было угодно и здесь послать мне тяжкое испытание: я встретила человека, достойного самой нежной привязанности и… против всех моих усилий, я давно люблю его.
Попадья слегка вспыхнула и
хотела возражать
мужу, но как тот махал на нее руками и кричал: «т-с, т-с, т-с! молчи, Пайка, молчи, а то хуже скажешь», то она быстро выбежала вон и начала хлопотать о закуске.
Вызвав из блужданья в пространстве Горданова, она
хотела его рукой освободиться от
мужа и тогда… обмануть Горданова и выйти за Подозерова, если он женится…
Поэтому, когда Висленев, коснувшись в разговоре с нею опасности, какую имеет для нее пребывание в живых племянника ее
мужа, ничего не значащего кавалериста Кюлевейна, выговорил: «а если его… того?» и при этом сделал выразительный знак кистью руки, согнутой в виде чайничка, Глафире сделалось невыносимо противно, что ее проник и понял этот глубоко презираемый ею monsieur Borné, сохраняемый и приготовляемый ею
хотя и на самую решительную, но в то же время на самую низкую послугу.
Оставив виденную нами глупую и шутовскую суматоху в доме
мужа, Глафира спокойно всходила по широкой лестнице темного камня в апартаменты, откуда она
хотела пустить туман и смятение по направлениям, хватающим далее пределов ее семейного круга.
— Мошенниками полон свет, — перебил генерал, — но пока эти мошенники не попадаются, на них при нынешних порядках нет управы. Я вижу, что я знаю все, что вы мне
хотите сказать: я давно знаю эту клику, которая доит вашего
мужа, но это все бесполезно; другое дело, если бы вы могли мне дать какие-нибудь доказательства.
— Я так и думала, тем более что я все это дело знаю и вам не будет стоить никакого труда повторить мне вашу претензию: вы
хотите от моего
мужа денег.
— Ни с чем, — отвечала ей майорша и рассказала, что она застала у новобрачных, скрыв, впрочем, то, что
муж ее видел ночную прогулку Подозерова под дождем и снегом. Это было так неприятно Катерине Астафьевне, что она даже, злясь, не
хотела упоминать об этом событии и, возвратясь домой, просила майора точно также ничего никогда не говорить об этом, на что Филетер Иванович, разумеется, и изъявил полное согласие, добавив, что ему «это наплевать».
— Чего вы от меня, тетушка,
хотите?
Муж мой что ли прислал вас ко мне с этими переговорами?
Это неприятно поразило Лару: она не
хотела и взглянуть на помещение
мужа и пожелала тотчас же возвратиться назад.
Бодростина одобрила ее чувства, и Лара, проснувшись утром, почувствовала себя прекрасно; день провела весело,
хотя и волновалась слегка, что не приехал бы
муж и не было бы ему очень неприятно, что она остается в бодростинском обществе.
— Да фу, черт возьми совсем: не вру я, а правду говорю! Она была всем, всем тронута, потому что я иначе не могу себе объяснить письма, которое она прислала своему
мужу с радостною вестью, что Горданов оказался вовсе ни в чем пред ней не виноватым, а у Подозерова просит извинения и не
хочет поддерживать того обвинения, что будто мы в него стреляли предательски.
— О, теперь я понимаю, зачем вы были страстны и не
хотели дожидаться моего развода с
мужем, а обвенчали меня с собою.
Генеральша
хотела остановить Бодростину: почему она называет Горданова вторым
мужем Лары, но оставила это и спросила: что же такое было?
Глафира говорила о Ларе в тоне мягком и снисходительном,
хотя и небезобидном; о Горданове — с презрением, близким к ненависти, о Висленеве — с жалостью и с иронией, о своем
муже — с величайшим почтением.
Генеральша
хотела спросить
мужа, что значит этот непонятный маскарад, цель и значение которого Иван Демьянович непременно знал, но решила лучше не спрашивать, потому что все равно ничего бы не узнала.
— Ты
хочешь мне говорить о моем
муже? Я и так думала о нем весь вечер под звуки этой музыки.
— Зачем? мой
муж очень болен, — и она при этом рассказала, что пуля старика Синтянина, все более и более опускаясь, стала так невыносимо его беспокоить, что он непременно
хочет, чтоб ему ее вынули.
Чем скорее ими будет это сделано, тем скорее я буду утешен за могилой и успокоен, что я не всю ее жизнь погубил и что она будет еще хоть сколько-нибудь счастлива прежде, чем мы встретимся там, где нет ни жен, ни
мужей, и где я
хочу быть прощен от нее во всем., что сделал ей злого.