Неточные совпадения
— Да и
удивляться нечего; а почему? А потому что есть царь в голове. Чего ей не быть дюшессой? Она всем сумела бы быть. Вот это-то и надо иметь в уме таким людям, как мы с тобой, которые ворчали, что делать состояние будто бы «противно природе». Кто идет в лес по малину спустя время,
тому одно средство: встретил кого с кузовом и отсыпь себе в кузовок.
— Ну вот, здравствуй, пожалуйста! Платишь за все втрое, а берешь
то же самое, что и сто лет
тому назад брала. Это невозможно. Я даже
удивляюсь, как им самим это не совестно жить за старую цену, и если они этого не понимают,
то я дам им это почувствовать.
— Ах, Боже мой, какая непоследовательность! час
тому назад ты сомневался в
том, что ты мне чужой, а теперь уж
удивляешься, что ты мне дорог и что я тобой интересуюсь!
— Нет; это я звоню для
того, чтобы мне переменили стакан. Что же касается до вашего способа быстрого наживания миллионов,
то мы в последнее время отвыкли
удивляться подобным предложениям. Начиная с предложения Ванскок учредить кошачий завод, у нас все приготовили руки к миллионам.
Кто не видал Глафиру Васильевну с
той поры, как она рассталась с Гордановым в Москве,
тот непременно должен был бы крайне
удивиться перемене, происшедшей в ней в течение ее полугодового отсутствия из России.
А Кишенский не мог указать никаких таких выгод, чтоб они показались Глафире вероятными, и потому прямо писал: «Не
удивляйтесь моему поступку, почему я все это вам довожу: не хочу вам лгать, я действую в этом случае по мстительности, потому что Горданов мне сделал страшные неприятности и защитился такими путями, которых нет на свете презреннее и хуже, а я на это даже не могу намекнуть в печати, потому что, как вы знаете, Горданов всегда умел держаться так, что он ничем не известен и о нем нет повода говорить; во-вторых, это небезопасно, потому что его протекторы могут меня преследовать, а в-третьих, что самое главное, наша петербургская печать в этом случае уподобилась
тому пастуху в басне, который, шутя, кричал: „волки, волки!“, когда никаких волков не было, и к которому никто не вышел на помощь, когда действительно напал на него волк.
Теперь здесь, в спиритском кружке Парижа, он делался monsieur Borné, что ему тоже, конечно, не было особенно приятно, но на что он вначале не мог возразить по обязанности притворяться не понимающим французского языка, а потом… потом ему некогда было с этим возиться: его заставили молиться «неведомому богу»; он
удивлялся тому, что чертили медиумы, слушал, вдохновлялся, уразумевал, что все это и сам он может делать не хуже добрых людей и наконец, получив поручение, для пробы своих способностей, вопросить духов: кто его гений-хранитель? начертал бестрепетною рукой: «Благочестивый Устин».
— Я
удивляюсь вам, Михаил Андреевич, как вы, несомненно образованный человек, находите удобным говорить в таком тоне при женщине о другой женщине и еще, вдобавок, о моей знакомой, более… о моем друге… да, прошу вас знать, что я считаю бедную Лару моим другом, и если вы будете иметь случай,
то прошу вас не отказать мне в одолжении, где только будет удобно говорить, что Лара мой самый близкий, самый искренний друг, что я ее люблю нежнейшим образом и сострадаю всею душой ее положению.
— Здоров как стена. Паинька сшила ему ватошничек из зеленого платья покойницы Веры, он взял и говорит: «Вот что меня погубило: это зеленое платье, а
то бы я далеко пошел». Он-таки совсем с ума сошел. Удивительно, право: чего не было — и
того лишился! Кой же леший его когда-то политикой обвинял? А? Я этому тоже
удивляюсь.
P. S. А что ты насчет Ерофеева пишешь,
то удивляюсь: неужто у вас, в Петербурге, скопцы, как грибы, растут! Не лжет ли он? Еще смолоду он к хвастовству непомерную склонность имел! Или, может быть, из зависти тебя соблазняет! Но ты соблазнам его не поддавайся и бодро шествуй вперед, как начальство тебе приказывает!"
Когда откроются глаза на этот ужасный, совершаемый над людьми, обман,
то удивляешься на то, как могут проповедники религии христианства, нравственности, воспитатели юношества, просто добрые, разумные родители, которые всегда есть в каждом обществе, проповедовать какое бы то ни было учение нравственности среди общества, в котором открыто признается всеми церквами и правительствами, что истязания и убийства составляют необходимое условие жизни всех людей, и что среди всех людей всегда должны находиться особенные люди, готовые убить братьев, и что каждый из нас может быть таким же?
Неточные совпадения
Если факты, до такой степени диковинные, не возбуждают ни в ком недоверия,
то можно ли
удивляться превращению столь обыкновенному, как
то, которое случилось с Грустиловым?
— Да, Бог дает крест и дает силу нести его. Часто
удивляешься, к чему тянется эта жизнь… С
той стороны! — с досадой обратилась она к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом ноги.
— Николай Иваныч был поражен, — сказала она про Свияжского, — как выросло новое строение с
тех пор, как он был здесь последний раз; но я сама каждый день бываю и каждый день
удивляюсь, как скоро идет.
Левин совершенно не понимал, в чем было дело, и
удивлялся той страстности, с которою разбирался вопрос о
том, баллотировать или не баллотировать мнение о Флерове.
Когда Левин разменял первую сторублевую бумажку на покупку ливрей лакею и швейцару, он невольно сообразил, что эти никому ненужные ливреи, но неизбежно необходимые, судя по
тому, как
удивились княгиня и Кити при намеке, что без ливреи можно обойтись, — что эти ливреи будут стоить двух летних работников,
то есть около трехсот рабочих дней от Святой до заговень, и каждый день тяжкой работы с раннего утра до позднего вечера, — и эта сторублевая бумажка еще шла коло̀м.