— Ну, пусть, положим, теперича, — рассуждали между собою приятельницы, — двадцать пять рублей за харчи. Какие уж там она ему дает харчи, ну только уж так
будем считать: ну, двадцать пять рублей. Ну, десять с полтиной за комнаты: ну, тридцать пять с полтиной. А ведь она сорок два рубля берет! За что она шесть с полтиной берет? Шесть с полтиной — деньги: ведь это без пятиалтынного два целковых.
Неточные совпадения
— Вовсе этого не может
быть, — возразил Бахарев. — Сестра пишет, что оне выедут тотчас после обеда; значит, уж если
считать самое позднее, так это
будет часа в четыре, в пять. Тут около пятидесяти верст; ну, пять часов проедут и
будут.
Выросши в России и воспитавшись в русских училищах, он
был совершенно русский и даже сам не
считал себя поляком.
— Без водки, — чего ж
было не договаривать! Я точно, Евгения Петровна, люблю закусывать и
счел бы позором скрыть от вас этот маленький порок из обширной коллекции моих пороков.
У Егора Николаевича никак нельзя
было добиться: подозревает ли он свою жену в истерическом притворстве, или
считает свой способ лечения надежным средством против действительной истерики, но он неуклонно следовал своему правилу до счастливого дня своей серебряной свадьбы.
Он
был стар, глуп, довольно подловат и
считал себя столпом училища.
Дьякона Александровского и его хорошенькую жену Женни
считала очень добрыми людьми, и ей
было бы больно всякое их несчастие.
— Да,
считаю, Лизавета Егоровна, и уверен, что это на самом деле. Я не могу ничего сделать хорошего: сил нет. Я ведь с детства в каком-то разладе с жизнью. Мать при мне отца поедом
ела за то, что тот не умел низко кланяться; молодость моя прошла у моего дяди, такого нравственного развратителя, что и нет ему подобного. Еще тогда все мои чистые порывы повытоптали. Попробовал полюбить всем сердцем… совсем черт знает что вышло. Вся смелость меня оставила.
По соображениям Райнера, самым логическим образом выведенным из слышанных рассказов русских либералов-туристов, раздумывать
было некогда: в России каждую минуту могла вспыхнуть революция в пользу дела, которое Райнер
считал законнейшим из всех дел человеческих и за которое давно решил положить свою голову.
У нее
были друзья всякие:
были друзья, которые ей льстили;
были друзья, которые ее злили, как кошку;
были друзья, которые
считали ее набитою дурою и сумасшедшею; но зато у нее
был один истинный друг, имевший все нужные свойства, чтобы назваться истинным другом.
Все это не объяснялось, не разошлось вследствие формального разлада, а так, бросило то, что еще так недавно
считало своим главным делом, и сидело по своим норам. Некоторые, впрочем, сидели и не в своих норах, но из наших знакомых эта доля выпала только Персиянцеву, который
был взят тотчас по возвращении домой, в тот день, когда Арапов расстрелял своего барсука, а Бычков увлекся впервые родительскою нежностью к отрасли своего естественного брака.
Визит этот
был сделан в тех соображениях, что нехорошо
быть знакомой с дочерью и не знать семейства. За окончанием всего этого маркиза снова делалась дамой, чтущей законы света, и спешила обставить свои зады сообразно всем требованиям этих законов. Первого же шага она не боялась, во-первых, по своей доброте и взбалмошности, а во-вторых, и потому, что
считала себя достаточно высоко поставленною для того, чтобы не подвергнуться обвинениям в искательстве.
— Отчего же? — возразила Бертольди. — Надо всегда жить так, чтобы не
было секретов. Если вы
считаете его дурным человеком, так говорите в глаза, а не интригуйте.
Мало-помалу Помада входил в самую
суть новой жизни и привешивался к новым людям, но новые люди его мало понимали, и сама Бертольди, у которой сердца все-таки
было больше, чем у иных многих, только
считала его «монстром» и «дикобразом».
Нас должно
быть четырнадцать членов, а теперь нас здесь пока всего шестеро, если прислугу не
считать нашими сочленами, так как вопрос о ней до сих пор еще не совсем решен.
— Да нет у меня, Лизавета Егоровна, а не о том забота, что вы отдадите. Вот сто или полтораста рублей это
есть, за удовольствие
сочту, если вы их возьмете. Я ведь ваш должник.
— Да, кузина, вы
будете считать потерянною всякую минуту, прожитую, как вы жили и как живете теперь… Пропадет этот величавый, стройный вид, будете задумываться, забудете одеться в это несгибающееся платье… с досадой бросите массивный браслет, и крестик на груди не будет лежать так правильно и покойно. Потом, когда преодолеете предков, тетушек, перейдете Рубикон — тогда начнется жизнь… мимо вас будут мелькать дни, часы, ночи…
— Но как могли вы, — вскричал я, весь вспыхнув, — как могли вы, подозревая даже хоть на каплю, что я знаю о связи Лизы с князем, и видя, что я в то же время беру у князя деньги, — как могли вы говорить со мной, сидеть со мной, протягивать мне руку, — мне, которого вы же должны
были считать за подлеца, потому что, бьюсь об заклад, вы наверно подозревали, что я знаю все и беру у князя за сестру деньги зазнамо!
В глубине, в самой глубине души он знал, что поступил так скверно, подло, жестоко, что ему, с сознанием этого поступка, нельзя не только самому осуждать кого-нибудь, но смотреть в глаза людям, не говоря уже о том, чтобы считать себя прекрасным, благородным, великодушным молодым человеком, каким он считал себя. А ему нужно
было считать себя таким для того, чтобы продолжать бодро и весело жить. А для этого было одно средство: не думать об этом. Так он и сделал.
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так
считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем положении
было бы непростительное высокомерие
считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
Дворянин, например,
считал бы за первое бесчестие не делать ничего, когда
есть ему столько дела:
есть люди, которым помогать;
есть отечество, которому служить.
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не
было о нем ни слуху, ни вести, то мы и
считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю; да и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а все, вижу, пустота. Денег нет — что
считать? Деньги
есть —
сочтем и без Пафнутьича хорошохонько.