Неточные совпадения
—
Как тебе сказать, мой друг?
Ни да
ни нет тебе не отвечу. То, слышу, бранятся, жалуются друг
на друга, то мирятся. Ничего не разберу. Второй год замужем, а комедий настроила столько, что другая в двадцать лет не успеет.
— Этой науки, кажется, не ты одна не знаешь. По-моему, жить надо
как живется; меньше говорить, да больше делать, и еще больше думать; не быть эгоисткой, не выкраивать из всего только одно свое положение, не обращая внимания
на обрезки, да, главное дело, не лгать
ни себе,
ни людям. Первое дело не лгать. Людям ложь вредна, а себе еще вреднее. Станешь лгать себе, так всех обманешь и сама обманешься.
Гловацкая отгадала отцовский голос, вскрикнула, бросилась к этой фигуре и, охватив своими античными руками худую шею отца, плакала
на его груди теми слезами, которым, по сказанию нашего народа, ангелы божии радуются
на небесах. И
ни Помада,
ни Лиза, безотчетно остановившиеся в молчании при этой сцене, не заметили,
как к ним колтыхал ускоренным, но не скорым шагом Бахарев. Он не мог
ни слова произнесть от удушья и, не добежав пяти шагов до дочери, сделал над собой отчаянное усилие. Он как-то прохрипел...
Оба они
на вид имели не более
как лет по тридцати, оба были одеты просто. Зарницын был невысок ростом, с розовыми щеками и живыми черными глазами. Он смотрел немножко денди. Вязмитинов, напротив, был очень стройный молодой человек с бледным, несколько задумчивым лицом и очень скромным симпатичным взглядом. В нем не было
ни тени дендизма. Вся его особа дышала простотой, натуральностью и сдержанностью.
Вы обратите
на него внимание, Лизавета Егоровна, — это дорогой экземпляр, скоро таких уж
ни за
какие деньги нельзя будет видеть.
Как ни слаба была полоска света, падавшая
на пол залы сквозь ряд высунутых стульями ножек, но все-таки по этому полу, прямо к гостиной двери, ползла громадная, фантастическая тень, напоминавшая какое-то многорукое чудовище из волшебного мира.
Эта эпоха возрождения с людьми, не получившими в наследие
ни одного гроша, не взявшими в напутствие
ни одного доброго завета, поистине должна считаться одною из великих, поэтических эпох нашей истории. Что влекло этих сепаратистов,
как не чувство добра и справедливости? Кто вел их? Кто хоть
на время подавил в них дух обуявшего нацию себялюбия, двоедушия и продажности?
Доктор пойдет в город, и куда бы он
ни шел, все ему смотрительский дом
на дороге выйдет. Забежит
на минутку, все, говорит, некогда, все торопится, да и просидит битый час против работающей Женни, рассказывая ей,
как многим худо живется
на белом свете и
как им могло бы житься совсем иначе, гораздо лучше, гораздо свободнее.
Он рассказывал,
как дворяне сговаривались забаллотировать предводителя, и вдруг все единогласно его выбрали снова, посадили
на кресла, подняли, понесли по зале и, остановясь перед этой дурой, предводительшей, которая сидела
на хорах,
ни с того
ни с сего там что-то заорали, ура, или рады стараться.
Кружок своих близких людей она тоже понимала. Зарницын ей представлялся добрым, простодушным парнем, с которым можно легко жить в добрых отношениях, но она его находила немножко фразером, немножко лгуном, немножко человеком смешным и до крайности флюгерным. Он ей
ни разу не приснился ночью, и она никогда не подумала,
какое впечатление он произвел бы
на нее, сидя с нею tête-а-tête [Наедине (франц.).] за ее утренним чаем.
— Да
как же не верить-то-с? Шестой десяток с нею живу,
как не верить? Жена не верит, а сам я, люди, прислуга, крестьяне, когда я бываю в деревне: все из моей аптечки пользуются. Вот вы не знаете ли, где хорошей оспы
на лето достать? Не понимаю, что это значит! В прошлом году пятьдесят стеклышек взял,
как ехал. Вы сами посудите, пятьдесят стеклышек — ведь это не безделица, а царапал, царапал все лето,
ни у одного ребенка не принялась.
Она играла, что у нас называется, «с чувством», т. е. значит играла не про господ, а про свой расход, играла,
как играют девицы, которым не дано
ни музыкальной руки,
ни музыкального уха и игра которых отличается чувством оскорбительной дерзости перевирать великие творения, не видя
ни в пасторальной симфонии Бетховена,
ни в великой оратории Гайдна ничего, кроме значков, написанных
на чистой бумаге.
Глаза у Варвары Ивановны были сильно наплаканы, и лицо немножко подергивалось, но дышало решимостью и притом такою решимостью,
какая нисходит
на лицо людей, изобретших гениальный путь к своему спасению и стремящихся осуществить его во что бы то
ни стало.
Встречаются такие домы преимущественно в городах, где требование
на помещения относительно не велико, доход с домов не верен, а обыватель не охотник
ни до
каких затрат
на ремонт здания.
— Так-с; они
ни больше
ни меньше,
как выдали студента Богатырева, которого увезли в Петербург в крепость; передавали все, что слышали
на сходках и в домах, и, наконец, Розанов украл, да-с, украл у меня вещи, которые, вероятно, сведут меня, Персиянцева и еще кого-нибудь в каторжную работу. Но тут дело не о нас. Мы люди, давно обреченные
на гибель, а он убил этим все дело.
Но, несмотря
на то, что в этих отношениях не было
ни особенной теплоты,
ни знаков нежного сочувствия, они действовали
на Розанова чрезвычайно успокоительно и до такой степени благотворно, что ему стало казаться, будто он еще никогда не был так хорошо пристроен,
как нынче.
Неудачи в это время падали
на наших знакомых,
как периодические дожди: даже Лобачевский не ушел от них. Главный доктор больницы решительно отказал ему в дозволении устроить при заведении приватную медицинскую школу для женщин. Сколько Лобачевский его
ни убеждал, сколько
ни упрашивал, немец стал
на своем — и баста.
— Нет, это уж
ни на что не годится. Они облиты едким веществом, их теперь нельзя набивать.
Какая досада! — окончила девушка, отряхивая марселиновую юбку. — Это все прогорит теперь, — продолжала она, указывая
на брызги.
— Да кто вы? Кто это вы? Много ли вас — то? Вас и пугать не станут, — сами попрячетесь,
как мыши. Силачи
какие! Вы посмотрите, ведь
на это не надо
ни воли,
ни знаний,
ни смелости;
на это даже, я думаю, Белоярцев, и тот пойдет.
— Нет, вы теперь объясните мне: согласны вы, чтобы гробовщики жили
на одном правиле с столярями? — приставал бас с другой стороны Лизиной комнаты. — Согласны, — так так и скажите. А я
на это
ни в жизнь,
ни за что не согласен. Я сам доступлю к князю Суворову и к министру и скажу: так и так и извольте это дело рассудить, потому
как ваша
на все это есть воля.
Как вам угодно, так это дело и рассудите, но только моего
на это согласия никакого нет.
Прошло два года.
На дворе стояла сырая, ненастная осень; серые петербургские дни сменялись темными холодными ночами: столица была неопрятна, и вид ее не способен был пленять ничьего воображения. Но
как ни безотрадны были в это время картины людных мест города, они не могли дать и самого слабого понятия о впечатлениях, производимых
на свежего человека видами пустырей и бесконечных заборов, огораживающих болотистые улицы одного из печальнейших углов Петербургской стороны.
Егор Николаевич Бахарев, скончавшись
на третий день после отъезда Лизы из Москвы, хотя и не сделал никакого основательного распоряжения в пользу Лизы, но, оставив все состояние во власть жены, он, однако, успел сунуть Абрамовне восемьсот рублей, с которыми старуха должна была ехать разыскивать бунтующуюся беглянку, а жену в самые последние минуты неожиданно прерванной жизни клятвенно обязал давать Лизе до ее выдела в год по тысяче рублей, где бы она
ни жила и даже
как бы
ни вела себя.
Райнер несколько смешался и, глядя
на всех, не понимал, что случилось, достойное такого смеха. По его понятиям о труде, он с совершенным спокойствием передал бы
ни к чему не способной Бертольди предложение даже прыгать в обруч в манеже или показывать фокусы, или, наконец, приготовлять блестящую ваксу, так
как она когда-то, по ее собственным словам, «работала над химией».
Он не верил
ни в
какие реформы, считал все существующее
на земле зло необходимым явлением своего времени и хотя не отвергал какого-то прогресса, но ожидал его не от людей, а от времени, и людям давал во времени только пассивное значение.
Она пришла к нему
на четвертый день его болезни, застав его совершенно одинокого с растерявшейся и плачущей Афимьей, которая рассказала Лизе, что у них нет
ни гроша денег, что она боится,
как бы Василий Иванович не умер и чтобы ее не потащили в полицию.
Она никогда не толковала
ни о
какой потере и легко переходила к новым знакомствам и новым связям, которые судьба бросала
на ее дорогу.