Неточные совпадения
Княгиня Ирина Васильевна в это время уже была очень стара; лета и горе
брали свое, и воспитание внука ей было вовсе не по
силам. Однако делать было нечего. Точно так же, как она некогда неподвижно оселась в деревне, теперь она засела в Париже и вовсе не помышляла о возвращении в Россию. Одна мысль о каких бы то ни было сборах заставляла ее трястись и пугаться. «Пусть доживу мой век, как живется», — говорила она и страшно не любила людей, которые напоминали ей о каких бы то ни было переменах в ее жизни.
Иногда вся
сила ее над со бою истощалась; горячая натура
брала верх над разумом. и Анна Михайловна хотела завтра же взять паспорт и лететь в Ниццу, но бессонная ночь проходила в размышлениях и утром Анна Михайловна говорила себе: зачем? к чему?
— Детский страх!.. Мечта, послышалось мне, иль просто ветер дунул, — говорил себе Долинский, стараясь взять над собою
силу, а панический, суеверный страх сам предупреждал его, а он
брал его за плечи, двигал на голове его волосы и через мгновение донес до его слуха столь же спокойный и столь же отчетливый звук от оборота второй страницы.
— Предки наши были умные, ловкие люди, — продолжал он, — где нельзя было
брать силой и волей, они создали систему, она обратилась в предание — и вы гибнете систематически, по преданию, как индианка, сожигающаяся с трупом мужа…
— Превысокий, благородный, славный краль!.. христианский краль!.. Хуже бесермена!.. Не
берет силою, так зелием… Посмей отныне лаять, что я затеваю с ним размирье из корысти, хоть и без того было бы что поговорить о правах моих на древнюю отчину нашу, Литву!.. Смотри, однако, Мамон, не было ли кривды в твоем допросе? не мстил ли, не дружил ли ты кому?
Неточные совпадения
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные отношения к рабочей
силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община с круговою порукой сама собой распадается, крепостное право уничтожилось, остается только свободный труд, и формы его определены и готовы, и надо
брать их. Батрак, поденный, фермер — и из этого вы не выйдете.
— Жалостно и обидно смотреть. Я видела по его лицу, что он груб и сердит. Я с радостью убежала бы, но, честное слово,
сил не было от стыда. И он стал говорить: «Мне, милая, это больше невыгодно. Теперь в моде заграничный товар, все лавки полны им, а эти изделия не
берут». Так он сказал. Он говорил еще много чего, но я все перепутала и забыла. Должно быть, он сжалился надо мною, так как посоветовал сходить в «Детский базар» и «Аладдинову лампу».
Однако же ещё тарелку он
берёт: // Сбирается с последней
силой // И — очищает всю.
Напрасно страх тебя
берет, // Вслух, громко говорим, никто не разберет. // Я сам, как схватятся о камерах, присяжных, // О Бейроне, ну о матерьях важных, // Частенько слушаю, не разжимая губ; // Мне не под
силу, брат, и чувствую, что глуп. // Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало; // Послушай, миленький, потешь меня хоть мало; // Поедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу; // С какими я тебя сведу // Людьми!!!.. уж на меня нисколько не похожи, // Что за люди, mon cher! Сок умной молодежи!
Бальзаминов. Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите?
Сил моих не хватит! Батюшки! Ну вас к черту! (Быстро
берет фуражку.) От вас за сто верст убежишь. (Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым.)