— Да, почесть, и разговору особенного не было, Татьяна Власьевна, — объяснили старухи, — а приехал да и обсказал все дело — только и всего. «Чего, — говорит, — вы ссоритесь?» И пошел и пошел: и невесток приплел, и золото, и Марфу Петровну… Ну, обнаковенно всех на свежую воду и вывел, даже совестно нам стало. И чего это мы только делили, Татьяна Власьевна? Легкое место сказать: два года… а?.. Диви бы хоть ссорились, а то только и всего было, что Марфа Петровна переплескивала
из дома в дом.
Неточные совпадения
Гордей Евстратыч так редко выезжал
из дома — раз или два
в год, что составляло целое событие, а тут вдруг точно с печи упал: «Седлай, сам поеду…» Верхом Гордей Евстратыч не ездил лет десять, а тут вдруг
в этакую распутицу, да еще на изморенной лошади, которая еще со вчерашнего не успела отдышаться.
Он выходил
в Гнилой переулок, как мы уже знаем
из предыдущего, и от брагинского
дома до него было рукой подать.
Горницы брагинского
дома огласились пьяными криками, смехом и неприличными восклицаниями. Татьяна Власьевна хлопотала
в кухне с закусками. Нюша совалась с бутылками неоткупоренного вина. Зотушка накрывал
в горнице столы и вместе с Маланьей уставлял их снедями и брашно; Дуня вынимала
из стеклянного шкафа праздничную чайную посуду. Словом, всем работы было по горло, и брагинский
дом теперь походил на муравьиную кучу, которую разворачивают палкой.
Безобразный кутеж
в брагинском
доме продолжался вплоть до утра, так что Татьяна Власьевна до самого утра не смыкала глаз и все время караулила спавших
в ее комнатке трех молодых женщин, которые сначала испугались, а потом точно привыкли к доносившимся
из горницы крикам и даже, к немалому удивлению Татьяны Власьевны, пересмеивались между собой.
Дело вышло из-за церковного староства. Отец Крискент политично завел разговор на тему, что Нил Поликарпыч уже поработал
в свою долю на
дом Божий и имеет полное право теперь отдохнуть.
Зотушка, когда вышел
из братцевой горницы, побрел к себе
в флигелек, собрал маленькую котомочку, положил
в нее медный складень — матушкино благословение — и с этой ношей, помолившись
в последний раз
в батюшкином
дому, вышел на улицу. Дело было под вечер. Навстречу Зотушке попалось несколько знакомых мастеровых, потом о. Крискент, отправлявшийся на своей пегой лошадке давать молитву младенцу.
Вообще все шло как по маслу, и только
в общем довольстве не принимал никакого участия один Зотушка, который
в самый момент примирения Гордея Евстратыча с Нилом Поликарпычем перебрался совсем
из пятовского
дома под крылышко Агнеи Герасимовны, где и проживал все время.
Все эти доводы и увещания были слишком избиты, чтобы убедить кого-нибудь, и Алена Евстратьевна переходила
в другой тон: она начинала расхваливать братца Гордея Евстратыча, как только умела, а потом разливалась
в жалобах на неполадки
в брагинском
дому — как рассорились снохи из-за подарков Гордея Евстратыча, как балуются ребята на прииске, хотя Татьяна Власьевна и стоит за них горой; как сохнет и тает Нюша; как все отступились от брагинской семьи.
Гордей Евстратыч, пока разыгрывалась
в пятовском
доме эта тяжелая драма, после первого порыва отчаяния бросился
в разгул и не выходил
из шабалинского
дома, где стоял день и ночь пир горой.
Обстановка
в брагинском
доме за последний год значительно изменилась, потому что
из Нижнего и Ирбита Гордей Евстратыч навез домой всякой всячины: ковров, столового серебра, новой мебели, посуды и т. д.
Старики ссорились часа два, а когда Татьяна Власьевна пошла к себе
в комнаты, каморка Ариши была уже пуста: схватив своего Степушку и накинув на плечи Нюшину заячью шубейку, она
в одних башмаках на босу ногу убежала
из брагинского
дома.
Знакомые советовали Брагину до описи вывезти свой товар
из лавки, а также что было получше
в доме, как новая мебель, ковры, посуда и т. п.
В видах осторожности Татьяна Власьевна перевела Зотушку
из флигелька
в батюшкин
дом и поместила его рядом с своими горенками; «источник» перетащил за собой все свои художества и разложил их по разным полкам и полочкам, которые умел прилаживать с величайшим искусством.
Косяков уже шагал по двору. Ночь была светлая, и Косяков боязливо оглядывался
в сторону
дома, точно боялся какой засады. Вот и знакомый старый ларь. Сняв осторожно замок и накладку, Косяков еще раз оглянулся кругом и по пояс опустился
в глубокий ларь, где долго шарил руками
в овсе, прежде чем ущупал заветный узелок. Достав узелок
из ларя, Косяков вернулся с ним
в Зотушкин флигелек, проверил там деньги и передал Зотушке ту самую жилку, которую когда-то привез Михалко
из Полдневской от Маркушки.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного
из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А
в дом войдем, так
из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
— Певец Ново-Архангельской, // Его
из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его
в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно
в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки
дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Одна
из них описана выше;
из остальных трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под
домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши
домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и
из окон каждого
дома виднелось веселое пламя.