Неточные совпадения
Старший, Гордей, был вылитый отец — строгий, обстоятельный, деляга; второй, Зотей, являлся полной противоположностью, и
как Татьяна Власьевна
ни строжила его,
ни началила — из Зотея ничего не вышло, а под конец он начал крепко «зашибать водкой», так что пришлось
на него совсем махнуть рукой.
Сын Алексей нисколько не походил
на отца
ни наружностью,
ни характером, потому что уродился
ни в мать,
ни в отца, а в проезжего молодца. Это был видный парень, с румяным лицом и добрыми глазами. Сила Андроныч не считал его и за человека и всегда называл девкой. Но Татьяна Власьевна думала иначе — ей всегда нравился этот тихий мальчик,
как раз отвечавший ее идеалу мужа для ненаглядной Нюши.
— А Лапшин, Порфир Порфирыч… ты не гляди
на него, что в десять-то лет трезвым часу не бывал, — он все оборудует левой ногой… уж я знаю эту канитель… Эх,
как бы я здоров-то был, Гордей Евстратыч, я бы тебя везде провел. Ну, да и без меня пройдешь с золотом-то… только одно помни:
ни в чем не перечь этим самым анжинерам, а то,
как лягушку, раздавят…
Зотушка только покачал своей птичьей головкой от умиления, — он был совсем пьян и точно плыл в каком-то блаженном тумане. Везде было по колено море. Теперь он не боялся больше
ни грозной старухи,
ни братца. «Наплевать…
на все наплевать, — шептал он, делая такое движение руками, точно хотел вспорхнуть со стула. — Золото, жилка… плевать!.. Кругом шестнадцать вышло, вот тебе и жилка… Ха-ха!.. А старуха-то, старуха-то
как похаживает!» Закрыв рот ладонью, Зотушка хихикал с злорадством идиота.
В конце этого психологического процесса Маркушка настолько сросся с своей идеей, что существовал только ею и для нее. Он это сам сознавал, хотя никому не говорил
ни слова. Удивление окружавших, что Маркушка так долго тянет, иногда даже смешило и забавляло его, и он смотрел
на всех
как на детей, которые не в состоянии никогда понять его.
— Да ведь свои они нам,
как ни поверни, Марфа Петровна… Что им за нужда
на своих-то детей беду накликать?
Примирение с Пятовыми точно внесло
какую благодать в брагинскую семью; все члены ее теперь вздохнули как-то свободнее. Гордей Евстратыч «стишал» и начал походить
на прежнего Гордея Евстратыча, за исключением своего нового костюма, с которым
ни за что не хотел расстаться. Михалко и Архип выезжали теперь с прииска раза три в неделю, и невестки вздохнули свободнее. Точно к довершению общего благополучия, у Дуни родилась прехорошенькая девочка.
Как Феня
ни крепилась, но заметно поддавалась
на «прелестные речи» своего неотступного искусителя и даже плакала по ночам от сознания своего бессилия и неопытности.
Раз Гордей Евстратыч заехал в лавку навеселе; он обедал у Шабалина. Дело было под вечер, и в лавке, кроме Ариши,
ни души. Она опять почувствовала
на себе ласковый взгляд старика и старалась держаться от него подальше. Но эта невинная хитрость только подлила масла в огонь. Когда Ариша нагнулась к выручке, чтобы достать портмоне с деньгами, Гордей Евстратыч крепко обнял ее за талию и долго не выпускал из рук, забавляясь,
как она барахталась и выбивалась.
Порфир Порфирыч ничего не ответил
на это, а только повернулся и, пошатываясь, пошел к двери. Татьяна Власьевна бросилась за ним и старалась удержать за фалды сюртука, о. Крискент загородил было двери, но был безмолвно устранен. Гордей Евстратыч догнал обиженного гостя уже
на дворе; он шел без шапки и верхнего пальто,
как сидел за столом, и никому не отвечал
ни слова.
Пожалуй, Брагин прикрыл бы свою панскую торговлю, если бы не была она поставлена батюшкой, ну да и ребятам все-таки заделье
какое ни на есть, чтобы задарма
на печке не сидели.
Но делать было нечего: привела Маркушкина жилка Гордея Евстратыча в чужую дальнюю сторону, надо
как ни на есть выпутываться из беды,
как советовали адвокаты и старый Колосов.
Как ни бился Брагин,
как ни упрашивал Жареного, даже
на коленях хотел его умолять о пощаде, тот остался непреклонен и только в угоду старику Колосову соглашался взять
на себя все двенадцать брагинских кабаков, то есть все обзаведение, чтобы не пропадало даром, — конечно, за полцены.
Зотушка был
какой ни на есть мужчина, а тетенька Алена Евстратьевна была женщина, и ее женское участие трогало Нюшу, потому что она могла с этой тетенькой говорить о многом, что никогда не сказала бы
ни бабушке,
ни Зотушке.
Но дни шли за днями, годы сменялись годами, пушок обратился в жесткую бороду, лучи глаз сменились двумя тусклыми точками, талия округлилась, волосы стали немилосердно лезть, стукнуло тридцать лет, а он ни на шаг не подвинулся
ни на каком поприще и все еще стоял у порога своей арены, там же, где был десять лет назад.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).
Как я — нет,
как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе;
ни один купец,
ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают
на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и
на Онуфрия его именины. Что делать? и
на Онуфрия несешь.
И нарочно посмотрите
на детей:
ни одно из них не похоже
на Добчинского, но все, даже девочка маленькая,
как вылитый судья.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я
на вас одних полагалась,
как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот
ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот
как со мною поступили!
— // Думал он сам,
на Аришу-то глядя: // «Только бы ноги Господь воротил!» //
Как ни просил за племянника дядя, // Барин соперника в рекруты сбыл.