Неточные совпадения
Пелагея Миневна, накидывая в передней
платок на голову,
с соболезнованием покачала только головой: очевидно, Татьяна Власьевна намекала на недоразумения
с Савиными и Колобовыми. Накидывая на
плечи свою беличью шубейку, Пелагея Миневна чувствовала, как все у нее внутри точно похолодело, — наступил самый критический момент… Скажет что-нибудь Татьяна Власьевна или не скажет? Когда гостья уже направилась к порогу, Татьяна Власьевна остановила ее вопросом...
Эта фраза точно ужалила больную. Она поднялась
с подушки и быстро села на постели: от этого движения
платок на голове сбился в сторону и жидкие седые волосы рассыпались по
плечам. Татьяна Власьевна была просто страшна в эту минуту: искаженное морщинистое лицо все тряслось, глаза блуждали, губы перекосились.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз трогала лоб рукой и села было к столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула
с плеч платок и бросила в угол за занавес, на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям, на диване — и, не найдя, что ей нужно, села на стул, по-видимому, в изнеможении.
Неточные совпадения
Фенечка вытянула шейку и приблизила лицо к цветку…
Платок скатился
с ее головы на
плеча; показалась мягкая масса черных, блестящих, слегка растрепанных волос.
Она даже вздрогнула, руки ее безжизненно сползли
с плеч. Подняв к огню лампы маленькую и похожую на цветок
с длинным стеблем рюмку, она полюбовалась ядовито зеленым цветом ликера, выпила его и закашлялась, содрогаясь всем телом, приложив
платок ко рту.
Из сумрака выскочил, побежал к столу лысый человечек,
с рыжеватой реденькой бородкой, — он тащил за руку женщину в клетчатой юбке, красной кофте, в пестром
платке на
плечах.
Сел на подоконник и затрясся, закашлялся так сильно, что желтое лицо его вздулось, раскалилось докрасна, а тонкие ноги судорожно застучали пятками по стене; чесунчовый пиджак съезжал
с его костлявых
плеч, голова судорожно тряслась, на лицо осыпались пряди обесцвеченных и, должно быть, очень сухих волос. Откашлявшись, он вытер рот не очень свежим
платком и объявил Климу:
— Вот мы и у пристани! Если вам жарко — лишнее можно снять, — говорил он, бесцеремонно сбрасывая
с плеч сюртук. Без сюртука он стал еще более толстым и более остро засверкала бриллиантовая запонка в мягкой рубашке. Сорвал он и галстук, небрежно бросил его на подзеркальник, где стояла ваза
с цветами. Обмахивая
платком лицо, высунулся в открытое окно и удовлетворенно сказал: