Неточные совпадения
Как всегда в этих случаях бывает, крючки ломались, пуговицы отрывались, завязки лопались; кажется, чего проще иголки с ниткой, а между тем за ней нужно было бежать к Досифее, которая производила в кухне настоящее столпотворение и ничего
не хотела знать, кроме своих кастрюль и горшков.
— Какой там Привалов…
Не хочу знать никакого Привалова! Я сам Привалов… к черту!.. — кричал Бахарев, стараясь попасть снятым сапогом в Игоря. — Ты, видно, вчера пьян был… без задних ног, раккалия!.. Привалова жена в окно выбросила… Привалов давно умер, а он: «Привалов приехал…» Болван!
Эти взгляды на воспитание встретили жестокий отпор со стороны Марьи Степановны, которая прожила целую жизнь в замкнутой раскольничьей среде и
не хотела знать никаких новшеств.
— Да везде эти диссонансы, Сергей Александрыч, и вы, кажется, уже испытали на себе их действие. Но у отца это прорывается минутами, а потом он сам раскаивается в своей горячности и только из гордости
не хочет открыто сознаться в сделанной несправедливости. Взять хоть эту историю с Костей. Вы
знаете, из-за чего они разошлись?
— Да по всему: у вас просто сердце
не лежит к заводскому делу, а Костя в этом отношении фанатик. Он решительно и
знать ничего
не хочет, кроме заводского дела.
— Как вы нашли доктора? — спрашивала Надежда Васильевна, когда доктор уехал. — Он произвел на вас неприятное впечатление своей вежливостью и улыбками? Уж это его неисправимый недостаток, а во всем остальном это замечательный, единственный человек. Вы полюбите его всей душой, когда
узнаете поближе. Я
не хочу захваливать его вперед, чтобы
не испортить вашего впечатления…
— Ну, так вы, батенька, ничего
не видели; это unicus [редкий экземпляр (лат.).] в своем роде… Да, да. Наш доктор отыскал его… Замечательная голова: философ, ученый, поэт — все, что
хотите, черт его
знает, чего он только
не учил и чего
не знает! В высшей степени талантливая натура. И очень благодарен доктору за этот подарок.
Константин Бахарев был фанатик заводского дела, как Василий Бахарев был фанатиком золотопромышленности. Это были две натуры одного закала, почему, вероятно, они и
не могли понять друг друга. Костя
не знал и ничего
не хотел знать, кроме своих заводов, тогда как Привалов постоянно переживал все муки неустоявшейся мысли, искавшей выхода и
не находившей, к чему прилепиться.
— О! пани Марина, кто же
не знает, что вы первая красавица… во всей Польше первая!.. Да… И лучше всех танцевали мазурочки, и одевались лучше всех, и все любили пани Марину без ума. Пани Марина сердится на меня, а я маленький человек и делал только то, чего
хотел пан Игнатий.
— О, конечно, он
не так хорошо танцует, как танцевали кавалеры с пани Мариной… Но пан Игнатий
хочет видеть настоящую мазурку,
знаете, мазур Хлопицкого?
Не мазуру Контского, а мазур Хлопицкого… Паненка Зося
не знает про кавалера… Сюрприз, все сюрприз, везде сюрприз…
— Да… но при теперешних обстоятельствах… Словом, вы понимаете, что я
хочу сказать. Мне совсем
не до веселья, да и папа
не хотел, чтобы я ехала. Но вы
знаете, чего
захочет мама — закон, а ей пришла фантазия непременно вывозить нынче Верочку… Я и вожусь с ней в качестве бонны.
Надежда Васильевна печально улыбнулась и слегка пожала плечами. Привалов видел, что она что-то
хочет ему объяснить и
не решается. Но он был так счастлив в настоящую минуту, так глупо счастлив и, как слишком счастливые люди, с эгоизмом думал только о себе и
не желал
знать ничего более.
—
Не буду, ничего
не буду говорить, делай как
хочешь, я
знаю только то, что люблю тебя.
Это был тип старой раскольницы, которая
знать ничего
не хотела, кроме раз сложившихся убеждений и взглядов.
—
Не знаю пока… Может быть, проживу здесь зиму. Хочется отдохнуть. Я
не хочу тебя чем-нибудь упрекнуть, а говорю так: встряхнуться необходимо.
— Ддаа… А папахен твой надувает меня… Я, брат, все
знаю! Он
хочет у меня Катьку Колпакову отбить… Нет, шалишь,
не на того напал. Я ей покажу…
— Знает-то
знает, да только слышать ничего
не хочет…
Она здесь, в Узле, — вот о чем думал Привалов, когда возвращался от Павлы Ивановны. А он до сих пор
не знал об этом!.. Доктор
не показывается и, видимо, избегает встречаться с ним. Ну, это его дело. В Привалове со страшной силой вспыхнуло желание увидать Надежду Васильевну, увидать
хотя издали…
Узнает она его или нет? Может быть, отвернется, как от пьяницы и картежника, которого даже бог забыл, как выразилась бы Павла Ивановна?
Чтобы замять этот неприятный разговор, Надежда Васильевна стала расспрашивать Привалова о его мельнице и хлебной торговле. Ее так интересовало это предприятие,
хотя от Кости о нем она ничего никогда
не могла
узнать: ведь он с самого начала был против мельницы, как и отец. Привалов одушевился и подробно рассказал все, что было им сделано и какие успехи были получены; он
не скрывал от Надежды Васильевны тех неудач и разочарований, какие выступали по мере ближайшего знакомства с делом.
— Могу пожалеть только об одном, что доктор ранее почему-то
не хотел сказать, что вы здесь, — проговорила Надежда Васильевна. — Ведь
не мог же он
не знать этого, когда бывает в вашем доме каждый день… Мы на днях, вероятно, уезжаем отсюда.
По деревянному тротуару действительно шел Лоскутов. Привалов
не узнал его в первую минуту,
хотя по внешности он мало изменился. В этой характерной фигуре теперь сказывалось какое-то глубокое душевное перерождение; это было заметно по рассеянному выражению лица и особенно по глазам, потерявшим свою магическую притягательную силу. Привалова Лоскутов
узнал не вдруг и долго пристально всматривался в него, пока проговорил...
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Городничий. И
не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и
не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь
не прилгнувши
не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его
знает,
не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя
хотят повесить.