Неточные совпадения
На Низ ли
поедет,
в верховы ли
города,
в Москву ли,
в Питер ли, везде и к мало знакомому раскольнику идет он, как к родному.
Беспременно, говорит, накрою Чапурина
в моленной на службе, ноне-де староверам воля отошла:
поеду, говорит,
в город и докажу, что у Чапуриных
в деревне Осиповке моленна, посторонни люди
в нее на богомолье сходятся.
— Помаленьку как-нибудь справится, — отвечал Патап Максимыч. — Никитишне из праздников праздник, как стол урядить ее позовут. Вот что я сделаю:
поеду за покупками
в город, заверну к Ключову, позову куму и насчет того потолкую с ней, что искупить, а воротясь домой, подводу за ней пошлю. Да вот еще что, Аксиньюшка: не запамятуй послезавтра спосылать Пантелея
в Захлыстино, стяг свежины на базаре купил бы да две либо три свиные туши, баранины, солонины…
— Нет, кумушка, до утра у тебя не останусь, — сказал Патап Максимыч. — Я к тебе всего на часок и коней отпрягать не велел.
В город еду. Завтра к утру надо быть там беспременно.
— Пожалуй, — молвил Патап Максимыч, — только уж ты сама сторгуйся и деньги отдай, после сочтемся. Теперь
в город за покупками
еду, послезавтра домой ворочусь и тотчас за тобой подводу пришлю. Сама приезжай и лося вези.
Сидя за чаем, а потом за ужином, битый час протолковал Патап Максимыч с Никитишной, какие припасы и напитки искупить надо. И про Настю кой-что еще потолковали. Наконец, когда все было переговорено и записано, Патап Максимыч
поехал из Ключова, чтоб с рассветом быть
в городе.
В город поехал, все трактиры спознал, обзавелся друзьями-приятелями, помогли они ему вскорости растранжирить родительские денежки.
— Клеится! — передразнил игумна Стуколов. — Клеится! Шайтан, что ли, тебе
в уши-то дунул уговаривать его
в город ехать? Для того разве я привозил его? Ах ты, безумный, безумный, шитая твоя рожа, вязаный нос!
— Да что ж ты ругаешься, Якимушка?.. Ведь он и без того хотел
в город ехать, — оправдывался игумен. — Как же бы я перечить-то стал ему, сам рассуди.
— Как бы ты ему не советовал
в город ехать, он бы не вздумал этого, — сказал Стуколов. — Чапурин совсем
в тебе уверился, стоило тебе слово сказать, ни за что бы он не
поехал… А ты околесную понес… Да чуть было и про то дело не проболтался… Не толкни я тебя, ты бы так все ему и выложил… Эх ты, ворона!..
Вечером выехали из
города. Отъехав верст двадцать, Патап Максимыч расстался с Дюковым. Молчаливый купец
поехал восвояси, — а Патап Максимыч поспешил
в Городец на субботний базар. Да надо еще было ему хозяйским глазом взглянуть, как готовят на пристани к погрузке «горянщину».
Кроме дней обрядных, лишь только выдастся ясный тихий вечер, молодежь, забыв у́сталь дневной работы, не помышляя о завтрашнем труде, резво бежит веселой гурьбой на урочное место и дó свету водит там хороводы, громко припевая, как «Вокруг
города Царева ходил-гулял царев сын королев», как «
В Арзамасе на украсе собиралися молодушки
в един круг», как «
Ехал пан от князя пьян» и как «Селезень по реченьке сплавливал, свои сизые крылышки складывал»…
— Для видимости… спервоначалу
ехать тебе
в Красну Рамень — на мельницы, — сказал Патап Максимыч, глядя
в окошко. — Оттоль
в город. Дела там тебе нет никакого… Для видимости, значит, только там побывай… Для одного отводу… А из
городу путь тебе чистый на все четыре стороны… Всем, кого встретишь, одно говори — нашел, дескать, место не
в пример лучше чапуринского… Так всем и сказывай… Слышишь?
Справивши дела Патапа Максимыча
в Красной Рамени,
поехал Алексей
в губернский
город. С малолетства живучи
в родных лесах безвыездно, не видавши ничего, кроме болот да малых деревушек своего околотка, диву дался он, когда перед глазами его вдруг раскинулись и высокие крутые горы, и красавец
город, и синее широкое раздолье матушки Волги.
Ден через пять огляделся Алексей
в городе и маленько привык к тамошней жизни. До смерти надоел ему охочий до чужих обедов дядя Елистрат, но Алексей скоро отделался от его наянливости. Сказал земляку, что
едет домой, а сам с постоялого двора перебрался
в самую ту гостиницу, где обедал
в день приезда и где впервые отроду услыхал чудные звуки органа, вызвавшие слезовую память о Насте и беззаветной любви ее, — звуки, заставившие его помимо воли заглянуть
в глубину души своей и устыдиться черноты ее и грязи.
— Медлить некогда, сегодня ж отправляйся домой и торопись с паспортом. Годовой надо будет
в казначействе брать,
в уездный
город, значит,
ехать,
в удельном-то приказе, пожалуй, не выдадут. Похлопочи, чтоб скорее. Денег не жалей; где придется колеса подмазать — подмажь, только поскорее ворочайся. Через десять ден надо тебе беспременно здесь быть — пароход не ждет… Денег на дорогу не надо ль?
Дён через пять посланный воротился за сулеными рублями. Сказал, что Алексея
в Поромовой нет, поехал-де
в город, а где теперь, не знают. Что наказывала, все сказал старику Лохматому, а тот обещал, как только воротится сын, тотчас его
в Комаров прислать.
—
В городе станем жить,
в большом каменном доме, — говорила ей Марья Гавриловна, принимаясь за укладыванье. — Весело будет нам, Таня, народу там много, будем кататься
в коляске на хороших лошадях, по реке на пароходе
поедем кататься… Видала ль ты пароходы-то?.. Да нет, где тебе видать!.. Вот увидишь, Таня, у меня теперь свой пароход и свой дом будет. Весело будем жить, Танюшка, весело.
Стал читать,
в глазах зарябило, екнуло сердце; сам управляющий пишет: часу не медля, спешно бы
ехал он
в город, а зачем — ни полслова…
Гости один за другим разъезжались… Прежде всех
в дорогу пустился удельный голова с Ариной Васильевной. Спешил он пораньше добраться домой, чтоб на ночь залечь во ржах на любимую перепелиную охоту. Поспешно уехал и Марко Данилыч с дочерью.
Поехал не прямо домой: ожидая с Низовья рыбного каравана, решил встретить его на пристани, кстати же
в городе были у него и другие дела.
Петрушка вечор за делами
поехал:
в Свиблово попа повестить,
в Язвицы лошадей нанять,
в город на первы дни молодым квартиру сготовить.
—
В город, батюшка, уехал, дела там какие-то у него, с неделю, слышь,
в отлучке пробудет, — сказал Самоквасов. — И матери дома нет —
в Вихорево, коли знаете, к Заплатиным гостить
поехала.
Успокоив трудников, за дело принялся Петр Степаныч. Уложив
в тележку свои пожитки и Парашины чемоданы,
поехал он из обители. Прощаясь с Таисеей, сказал, что
едет в губернский
город на неделю, а может, и больше. Заехав за перелесок, поворотил он
в сторону и поставил лошадей
в кустах. Вскоре подошел к нему Семен Петрович с Васильем Борисычем.
Неточные совпадения
Бобчинский. Я прошу вас покорнейше, как
поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство или превосходительство, живет
в таком-то
городе Петр Иванович Бобчинскнй. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчпиский.
Она смутно решила себе
в числе тех планов, которые приходили ей
в голову, и то, что после того, что произойдет там на станции или
в именьи графини, она
поедет по Нижегородской дороге до первого
города и останется там.
Она нашла Николая Дмитриевича, опять сошлась с ним
в Москве и с ним
поехала в губернский
город, где он получил место на службе.
Нет, вы напрасно
едете, — мысленно обратилась она к компании
в коляске четверней, которая, очевидно,
ехала веселиться за
город.
А потом опять утешится, на вас она все надеется: говорит, что вы теперь ей помощник и что она где-нибудь немного денег займет и
поедет в свой
город, со мною, и пансион для благородных девиц заведет, а меня возьмет надзирательницей, и начнется у нас совсем новая, прекрасная жизнь, и целует меня, обнимает, утешает, и ведь так верит! так верит фантазиям-то!