Неточные совпадения
— Это ты хорошо говоришь, дружок, по-Божьему, — ласково взяв Алексея за
плечо, сказал Патап Максимыч. — Господь пошлет; поминай чаще Иева
на гноищи. Да… все имел, всего лишился, а
на Бога не возроптал; за то и подал ему
Бог больше прежнего. Так и ваше дело —
на Бога не ропщите, рук не жалейте да с
Богом работайте, Господь не оставит вас — пошлет больше прежнего.
— Да полно ж, матушка, — наклоняясь головой
на плечо игуменьи, сквозь слезы молвила Фленушка, — что о том поминать?.. Осталась жива, сохранил Господь… ну и слава
Богу. Зачем грустить да печалиться?.. Прошли беды, минули печали,
Бога благодарить надо, а не горевать.
И быть бы Карпушке солдатушкой, шагать бы по белу свету с ранцем за
плечами, без алтына в кармане, всю бы жизнь чиститься не вычиститься, учиться не выучиться, но
на сиротскую долю иная судьба выпала… Сбылось
на мирском захребетнике вековечное слово: «Сирый да вдовый плачут, а за сирым да вдовым сам
Бог стоит».
Неточные совпадения
— Нет, Платон Михайлович, — сказал Хлобуев, вздохнувши и сжавши крепко его руку, — не гожусь я теперь никуды. Одряхлел прежде старости своей, и поясница болит от прежних грехов, и ревматизм в
плече. Куды мне! Что разорять казну! И без того теперь завелось много служащих ради доходных мест. Храни
бог, чтобы из-за меня, из-за доставки мне жалованья прибавлены были подати
на бедное сословие: и без того ему трудно при этом множестве сосущих. Нет, Платон Михайлович,
бог с ним.
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И
на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, —
бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить,
на какое дело он способен!
— И потом еще картина: сверху простерты две узловатые руки зеленого цвета с красными ногтями,
на одной — шесть пальцев,
на другой — семь. Внизу пред ними,
на коленях, маленький человечек снял с
плеч своих огромную, больше его тела, двуличную голову и тонкими, длинными ручками подает ее этим тринадцати пальцам. Художник объяснил, что картина названа: «В руки твои предаю дух мой». А руки принадлежат дьяволу, имя ему Разум, и это он убил
бога.
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна —
Бог с ней! А как эта змея, любовь, заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не пожелаю. Да ты это с чего взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему
на плечо руку.
Марина была не то что хороша собой, а было в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя назвать, что именно, что привлекало к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни
на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих глаз, не то какая-то нервная дрожь
плеч и бедр и подвижность, игра во всей фигуре, в щеках и в губах, в руках; легкий, будто летучий, шаг, широкая ли, внезапно все лицо и ряд белых зубов освещавшая улыбка, как будто к нему вдруг поднесут в темноте фонарь, так же внезапно пропадающая и уступающая место слезам, даже когда нужно, воплям —
бог знает что!