Неточные совпадения
И величие неба, и прелесть
водной равнины, и всю земную красу затмила в его глазах краса девичья!..
Медленно тускнут лучи дневного светила, полупрозрачные тени багряно-желтых облаков темно-лиловыми пятнами стелются по зеркальной
водной поверхности, а высокая зеленая слуда нагорного берега, отражаясь в прибрежных струях, кажется нескончаемой, ровно смоль черной, полосою.
Красив, величав вид на эти места с
водной равнины Оки.
Остановишь ли в поле ветер, удержишь ли
водный поток?
Бежит, стрелой летит пароход. Берега то и дело меняются. Вот они крытые густой изумрудной зеленью, вот они обнаженные давними оползнями, разукрашенные белыми, зеленоватыми, бурыми и ясно-красными лентами опоки. Впереди желтеют пески левого берега и пески отмелей; видится, будто бы
водный путь прегражден, будто не будет выхода ни направо, ни нáлево. Но вот выдвинулся крутой мыс, снизу доверху облепленный деревянными домиками, а под ним широкая, синеводная Сура, славная своими жирными, янтарными стерлядями.
Крики извозчиков, звон разнозвучных болхарéй, гормотух, гремков и бубенчиков, навязанных на лошадиную сбрую, стук колес о булыжную мостовую, стук заколачиваемых ящиков, стукотня татар, выбивающих палками пыль из овчин и мехов, шум, гам, пьяный хохот, крупная ругань, писк шарманок, дикие клики трактирных цыган и арфисток, свистки пароходов, несмолкающий нестройный звон в колокольном ряду и множество иных разнообразных звуков слышатся всюду и далеко разносятся по
водному раздолью рек, по горам и по гладким, зеленым окрестностям ярманки.
Вечереет, темно-вишневыми пятнами стелются тени облаков по зеркальному
водному лону, разноцветными переливами блистает вечернее небо…
Неточные совпадения
Водная равнина версты четыре в поперечнике, вокруг деревá, позади их избы.
— Я уже сказал. Теперь он, как видишь, законодательствует, отечество любит. И уже не за пазухи, не под юбки руку запускает, а — в карман отечества: занят организацией банков, пассажирское пароходство на Волге объединяет, участвует в комиссии
водного строительства. Н-да, черт… Деятель!
Лет 50 назад еще были видны его плечи, а теперь над
водной поверхностью осталась только одна голова.
Сперва мне показалось, что мы погружаемся, идем вглубь, однако после двух-трех толчков и нырков
водная гладь как будто вдруг понизилась…
Лежу я в тарантасе по-прежнему, а вокруг тарантаса — и на пол-аршина, не более, от его края —
водная гладь, освещенная луною, дробится и дрожит мелкой, четкой рябью.