Неточные совпадения
Дома совсем не то: в немногих купеческих семействах уездного городка ни одной девушки не было, чтобы подходила она к Дуне по возрасту, из женщин редкие даже грамоте знали; дворянские дома были для Дуни недоступны — в то время не только дворяне
еще, приказный даже люд, уездные чиновники,
смотрели свысока на купцов и никак не хотели равнять себя даже с теми, у кого оборотов бывало на сотни тысяч.
—
Посмотрим еще, кто кого! — бодрился Сидор, а у самого душа в пятки ушла. Линьки у водяных солдат были ему знакомы. Макарьевских только покамест не пробовал.
Трижды, со щеки на щеку, расцеловался с Дмитрием Петровичем Зиновий Алексеич. Весел старик был и радошен. Ни с того ни с сего стал «куманьком» да «сватушкой» звать Веденеева, а
посматривая, как он и Наташа друг на дружку поглядывают, такие мысли раскидывал на разуме: «Чего
еще тянуть-то? По рукам бы — и дело с концом».
Оделся, вышел на палубу. Последние тучи минувшей непогоды виднелись
еще на западе, а солнце уж довольно высо́ко стояло.
Посмотрел на часы — восемь. На палубе уж сидело несколько человек. Никита Федорыч прошел в третий класс, но не нашел там Флора Гаврилова.
— Ну ладно, ладно, — молвил Морковников. — А ты слетай-ка к буфетчику да спроси у него
еще другую бутылочку мадерцы, да
смотри, такой, которую сам Федор Яковлич по большим праздникам пьет… Самой наилучшей!
Почти весь город обошел Петр Степаныч, а повстречал либо пять, либо шесть человек. И каждый встречный с удивленьем останавливался, с любопытством глядел на незнакомого человека и потом
еще долго
смотрел ему вслед, узнать бы, куда и к кому держит он путь. Тоска напала на Самоквасова, и сильно он обрадовался, когда на всполье, у казенных, давным-давно запустелых соляных анбаров, охраняемых, однако, приличною стражей из инвалидной команды, увидал он Феклиста Митрича. Тотчас к нему подошел.
— До его череды время
еще довольно, — молвил Герасим. — Бог даст, и для Харламушки что-нибудь придумаем…
Смотри ж у меня, братан, головы не вешай, домашних не печаль.
Правеж чернобылью порос, от бани следов не осталось, после Нифонтова пожара Миршень давно обстроилась и потом
еще не один раз после пожаров перестраивалась, но до сих пор кто из церкви ни пойдет, кто с базару ни
посмотрит, кто ни глянет из ворот, у всякого что бельмы на глазах за речкой Орехово поле, под селом Рязановы пожни, а по краю небосклона Тимохин бор.
И
смотреть ни на кого не хочет: придет на поварню басурманский вельможа да подвернется ей не в добрый час, Матрена Васильевна, много не говоря, хвать его скалкой по лбу да на придачу
еще обругает.
— Когда корабль соберется, когда властью и велением духа будут собраны люди Божьи во едино место в сионскую горницу, — ответила Варенька, — если будет на то воля Божия, и тебя допустят
посмотреть и послушать, хоть ты пока
еще и язычница… Кто знает? Может быть, даже слово будет к тебе. Редко, а это иногда бывает.
— Тяжеленьки условия, Никита Федорыч, оченно даже тяжеленьки, — покачивая головой, говорил Марко Данилыч. — Этак, чего доброго, пожалуй, и покупателей вам не найти… Верьте моему слову — люди мы бывалые, рыбное дело давно нам за обычай.
Еще вы с Дмитрием-то Петровичем на свет не родились, а я уж давно всю Гребновскую вдоль и поперек знал… Исстари на ней по всем статьям повелось, что без кредита сделать дела нельзя.
Смотрите, не пришлось бы вам товар-от у себя на руках оставить.
В банке заложить товар, да когда-то
еще из банка-то приедут его
смотреть, а деньги нужны через двое суток.
Старшие, почти уже подростки, вздумали маленько поспорить, говорили, что рано
еще и спать им не хочется, но Марфа Михайловна, с доброй кроткой улыбкой любящей матери, строго
посмотрела на них и молча пальцем погрозила. С грустным видом дети стали прощаться. А больно хотелось им
еще послушать смешных россказней Патапа Максимыча.
С той минуты, как случилась с ней перемена, не могла она равнодушно
смотреть на женщину, завлекшую ее в новую веру, на ту, кого
еще так недавно звала своим светом и радостью, говоря: «При вас я ровно из забытья вышла, а без вас и день в тоске, и ночь в тоске, не глядела б и на вольный свет».
Постоял над ним немного Николай Александрыч.
Смотрит, а у Денисова лицо помертвело, руки похолодели, сердце почти не бьется. Только изредка пробегавшие по лицу судороги показывали, что он
еще жив.
Хоть бы раз
еще на тебя хоть глазком
посмотреть!..
— То-то,
смотрите. У меня на этот счет строго. Высшее начальство обратило внимание на вашего брата. А то и в самом деле очень много уж воли вы забрали, — проговорил, нахмурясь, городничий. — Так подайте объявление, а в день похорон я побываю у вас вот с господином стряпчим да
еще, может быть, кое с кем из чиновных. А что дочь покойника?
— Ну вот на старости лет
еще дочку Господь даровал. Все дочки да дочки! — обнимая Дуню, сказал, улыбаясь, до слез растроганный Чапурин. — Ин быть по-твоему. Здравствуй, дочка богоданная!
Смотри ж у меня, нового отца слушаться, а он постарается, чтоб у тебя было все цело и сохранно. И в обиду не дам тебя никому.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот
еще!
смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я
еще той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно
смотреть на то, что видим.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не
смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я
еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
В полдень поставили столы и стали обедать; но бригадир был так неосторожен, что
еще перед закуской пропустил три чарки очищенной. Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали
смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
Еще отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего разговора, как она была уже вполне готова
смотреть на Вронского, говорить с ним, если нужно, точно так же, как она говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.