Неточные совпадения
Круглова. И то, гляди, зайдет; день сегодня праздничный, что ему дома-то делать!
Вот тебе и кавалер; не
я искала, сама обрящила. Вольница
ты у
меня.
Ты его как это подцепила?
Круглова. Притворяйся сиротой-то.
Вот я погляжу, что будет от
тебя, а то и турну, брат.
Ахов.
Вот и
я к
тебе забрел, в твою хижину убогую.
Ахов. Усаживайтесь!
Ты погляди сначала кругом-то! Уселся
я, да порядку у
тебя в доме нет;
вот что!
Ахов. То-то
я и говорю.
Вот ты, как только
меня увидала, прежде чем сажать-то
меня да потчевать, вытолкнула бы его за дверь; и ему на пользу, да и
мне приятнее.
Ахов. А
вот сейчас
тебе… (Агнии.) Можешь
ты меня поцеловать теперь, при матери?
Ахов. Ну, так
вот ты и обсуди, да подумай одна на досуге, с подушкой; авось дело-то ладней пойдет. (Встает.) Ну, прощайте покудова. А вы ничего,
я не сержусь.
Феона. Ну,
вот дуру нашла; поверю
я, как же! Что
тебе за охота за подначального человека!
Ахов. Ну,
вот то-то же!
Я душу-то твою всю насквозь вижу; что на уме-то у
тебя, все знаю.
Вот и думаешь: «выйду
я за бедного, всю жизнь буду в забвении жить; молодой да богатый
меня не возьмет: дай-ка
я послушаю умных людей да выйду за старичка с деньгами». Так ведь
ты рассуждаешь?
Ахов. Да
мне перед кем? Да и не надо,
я и так умен. Мужчине страх на пользу, коли он подначальный; а бабе — всякой и всегда.
Ты и матери бойся и мужа бойся,
вот и будет
тебе от умных людей похвала.
Может, не почувствуют, так
ты им объясни: что
вот купил
я, деньги бросил большие, так чтоб знали они…
Ахов. Какой для
тебя закон писан, дурак? Кому нужно для вас, для дряни, законы писать? Какие такие у
тебя права, коли
ты мальчишка, и вся цена
тебе грош? Уж очень много вы о себе думать стали! Написаны законы, а вы думаете это про вас. Мелко плаваете, чтобы для вас законы писать.
Вот покажут
тебе законы! Для вас закон — одна воля хозяйская, а особенно когда
ты сродственник.
Ты поговорить пришел, милый? Ну, говори, говори,
я слушаю; только не пеняй потом, коли солоно придется. Что
тебе надо?
Круглова. Ах
ты, золотая моя! Ну, так
вот что
я тебе скажу: как идти
мне сюда,
я у себя в спальне помолилась, на всякий случай:
вот, помолившись-то, и подумаю.
Круглова. Хоть весь свет суди
меня, а
я вот что думаю: мало будет убить
меня, если
я отдам
тебя за него.
Ахов. Ну,
вот слышишь? Да коли вы хотите смеяться, так
я вас не так рассмешу. Он жениться хочет. Нет ли у
тебя невесты, Дарья Федосевна?
Круглова. Благословить-то не долго; только
ты спроси, подымутся ль руки-то у
меня!
Я вот как рассудила, Ермил Зотыч; если дашь
ты мне подписку, что умрешь через неделю после свадьбы, — и то еще
я подумаю отдать дочь за
тебя.
Ахов. Оно и видно, что
ты ее знаешь! Была у вас честь да отошла. Делая
я вам честь, бывал у вас; так у вас и в комнатах-то было светлей, оттого только, что
я тут. Была бы вам честь, кабы дочь твоя купчихой Аховой называлась.
Вот это честь!
Я брошу вас, и опять в потемках жить будете. А то честь! Да вам всю жизнь не узнать, в чем она и ходит-то.
Круглова. Палец об палец для
тебя не ударю, батюшка Ермил Зотыч.
Вот как
ты мне сладок.
Ахов. С ними
я говорить не хочу.
Я их презрил. Ниже каблука своего считаю,
вот где. А с
тобой разговор заведем. Ведь, чай,
тебе нужно и приданое? Не так отдашь, в чем она есть? Нужно приданое?
— Когда же я задремал? — оправдывался Обломов, принимая Андрюшу в объятия. — Разве я не слыхал, как он ручонками карабкался ко мне? Я все слышу! Ах, шалун этакой: за нос поймал!
Вот я тебя! Вот постой, постой! — говорил он, нежа и лаская ребенка. Потом спустил его на пол и вздохнул на всю комнату.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а
вот ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко…
Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже.
Вот новости!