Князь после болезни своей очень постарел и похудел; стан его сгорбился,
взгляд был постоянно какой-то мрачный, беспокойный, блуждающий и озирающийся кругом.
Неточные совпадения
— А этот господин, — продолжал Михайло Борисович, мотнув головой на дверь и явно разумея под именем господина ушедшего генерала, — желает получить известное место, и между ними произошло, вероятно, такого рода facio ut facias [я делаю, чтобы ты делал (лат.).]: «вы-де схлопочите мне место, а я у вас куплю за это дом в мое ведомство»… А? — заключил Михайло Борисович, устремляя на барона смеющийся
взгляд, а тот при этом сейчас же потупился, как будто бы ему даже совестно
было слушать подобные вещи.
— А что, если ты… — заговорила она, кидая на князя
взгляд, — не
будешь меня любить так, как я хочу, чтоб меня любили?
— Стало
быть, она здесь живет? — произнесла княгиня, устремляя на мужа внимательный
взгляд.
— Будто только? — спросил барон, устремляя на княгиню испытующий
взгляд. — Будто вы не
были влюблены в вашего жениха?
— А вы разве не знали, что за существо мать моя?.. Разве я скрывала от вас когда-нибудь ее милые качества? Но, может
быть, вам ее
взгляд на вещи больше нравится, чем мой; вам тоже, может
быть, желалось бы не любить меня, а покупать только!..
— Вы
будете иногда приходить ко мне? — спросила на этот раз княгиня сама, смотря на него своим добрым
взглядом.
Княгиня между тем оставалась печальной и смущенной; ей невольно припомнилось то время, когда она
была невестой князя, как он трепетал от восторга при одном ласковом
взгляде ее, от одного легкого пожатия руки ее, и что же теперь стало? Княгиня готова
была расплакаться от грусти. Ее печальный вид не свернулся с глаз Миклакова и навел его тоже на весьма невеселые мысли касательно собственного положения.
— А где вы вчера вечером
были? — спросила княгиня, уставляя на него пристальный
взгляд.
Склонный и прежде к скептическому
взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому не доверять; не говоря уже о родных, которые первое время болезни князя вздумали
было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато старик и поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
— Но правда ли это, нет ли тут какой-нибудь ошибки, не другая ли какая-нибудь это Жиглинская? — спросила княгиня, делая вместе с тем знак барону, чтобы он прекратил этот разговор: она очень хорошо заметила, что
взгляд князя делался все более и более каким-то мутным и устрашенным; чуткое чувство женщины говорило ей, что муж до сих пор еще любил Елену и что ему тяжело
было выслушать подобное известие.
Что Любаша не такова, какой она себя показывала, Самгин убедился в этом, присутствуя при встрече ее с Диомидовым. Как всегда, Диомидов пришел внезапно и тихо, точно из стены вылез. Волосы его были обриты и обнаружили острый череп со стесанным затылком, большие серые уши без мочек. У него опухло лицо, выкатились глаза, белки их пожелтели, а
взгляд был тоскливый и невидящий.
Чем важнее, сложнее был вопрос, чем внимательнее он поверял его ей, тем долее и пристальнее останавливался на нем ее признательный взгляд, тем этот
взгляд был теплее, глубже, сердечнее.
Неточные совпадения
Есть указания, которые заставляют думать, что аскетизм Грустилова
был совсем не так суров, как это можно предполагать с первого
взгляда.
Квартальные не поняли; но во
взгляде градоначальника
было нечто до такой степени устраняющее всякую возможность уклониться от объяснения, что они решились отвечать, даже не понимая вопроса.
Конечно, с первого
взгляда может показаться странным, что Бородавкин девять дней сряду кружит по выгону; но не должно забывать, во-первых, что ему незачем
было торопиться, так как можно
было заранее предсказать, что предприятие его во всяком случае окончится успехом, и, во-вторых, что всякий администратор охотно прибегает к эволюциям, дабы поразить воображение обывателей.
Обыватели, а в особенности подлый народ, великие до сего охотники; но при этом необходимо, чтобы градоначальник
был в мундире и имел открытую физиономию и благосклонный
взгляд.
Как ни запуганы
были умы, но потребность освободить душу от обязанности вникать в таинственный смысл выражения"курицын сын"
была настолько сильна, что изменила и самый
взгляд на значение Угрюм-Бурчеева.