Понимая, вероятно, что в лицее меня ничему порядочному не научат, он в то же время знал, что мне оттуда дадут хороший чин и хорошее место, а в России чиновничество до такой степени все заело,
в такой мере покойнее, прочнее всего, что родители обыкновенно лучше предпочитают убить, недоразвить в детях своих человека, но только чтобы сделать из них чиновника.
Неточные совпадения
— Как же не воспрещают!.. — согласилась Елизавета Петровна. — Но я, собственно, говорю тут не про любовь: любовь может овладеть всяким — женатым и холостым; но вознагради, по крайней
мере,
в таком случае настоящим манером и обеспечь девушку, чтобы будущая-то жизнь ее не погибла от этого!
Будь князь понастойчивей, он, может быть, успел бы втолковать ей и привить свои убеждения, или, по крайней
мере, она стала бы притворяться, что разделяет их; но князь, как и с большей частью молодых людей это бывает, сразу же разочаровался
в своей супруге, отвернулся от нее умственно и не стал ни слова с ней говорить о том, что составляло его суть,
так что с этой стороны княгиня почти не знала его и видела только, что он знакомится с какими-то странными людьми и бог знает какие иногда странные вещи говорит.
— Нет, не шучу, уверяю вас, — продолжал Миклаков, — что же другое делать с вами, когда вы сами говорите, что теряете всякую рассудительность?.. Ну,
в таком случае, уходите, по крайней
мере, куда-нибудь поскорей из дому, выпивайте два — три стакана холодной воды, сделайте большую прогулку!
Князь
в самом деле замышлял что-то странное: поутру он, действительно, еще часов
в шесть вышел из дому на прогулку, выкупался сначала
в пруде, пошел потом по дороге к Марьиной роще, к Бутыркам и, наконец, дошел до парка; здесь он, заметно утомившись, сел на лавочку под деревья, закрыв даже глаза, и просидел
в таком положении, по крайней
мере, часа два.
Барон сделал гримасу: ему очень не хотелось ехать к Григоровым,
так как он предполагал, что они, вероятно, уже знали или, по крайней
мере, подозревали об его отношениях к Анне Юрьевне, а потому он должен был казаться им весьма некрасивым
в нравственном отношении, особенно княгине, которую барон
так еще недавно уверял
в своей неизменной любви; а с другой стороны, не угодить и Анне Юрьевне он считал как-то неудобным.
Причина, его останавливавшая
в этом случае, была очень проста: он находил, что у него нет приличного платья на то, чтобы явиться к княгине, и все это время занят был изготовлением себе нового туалета; недели три, по крайней
мере, у него ушло на то, что он обдумывал, как и где бы ему добыть на сей предмет денег,
так как жалованья он всего только получал сто рублей
в месяц, которые проживал до последней копейки; оставалось поэтому одно средство: заказать себе у какого-нибудь известного портного платье
в долг; но Миклаков никогда и ни у кого ничего не занимал.
Такое позволение, как видно, очень обрадовало Миклакова; он несколько раз и с улыбкою на губах перечитал письмецо княгини и часов с семи принялся одеваться: надев прежде всего белую крахмальную рубашку, он почувствовал какую-то свежесть во всем теле; новый черный сюртучок, благодаря шелковой подкладке
в рукавах, необыкновенно свободно шмыгнул у него по рукам; даже самая грудь его, одетая уже не
в грязную цветную жилетку, а
в черную, изящно отороченную ленточкой, стала как бы дышать большим благородством; словом,
в этом костюме Миклаков помолодел по крайней
мере лет на десять.
У него никак не могла выйти из головы только что совершившаяся перед его глазами сцена:
в вокзале железной дороги съехались Анна Юрьевна со своим наемным любовником, сам князь с любовницей, княгиня с любовником, и все они
так мирно, с
таким уважением разговаривали друг с другом; все это князю показалось по меньшей
мере весьма странным!
Эта мода вряд ли была хороша для Москвы; по крайней
мере большая часть мужчин, несмотря на свою слабость
в этом отношении, были бы больше довольны, если бы лифы у дам были гораздо и гораздо позакрытее; а Жуквич,
так даже не скрываясь, делал всякий раз гримасу, когда мимо его проходила какая-нибудь чересчур не пощадившая себя дама.
Ему писали, что, по приказанию его, Эльчанинов был познакомлен, между прочим, с домом Неворского и понравился там всем дамам до бесконечности своими рассказами об ужасной провинции и о смешных помещиках, посреди которых он жил и живет теперь граф, и всем этим заинтересовал даже самого старика
в такой мере, что тот велел его зачислить к себе чиновником особых поручений и пригласил его каждый день ходить к нему обедать и что, наконец, на днях приезжал сам Эльчанинов, сначала очень расстроенный, а потом откровенно признавшийся, что не может и не считает почти себя обязанным ехать в деревню или вызывать к себе известную даму, перед которой просил даже солгать и сказать ей, что он умер, и в доказательство чего отдал послать ей кольцо его и локон волос.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то
такое, что внушает робость. По крайней
мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не
так ли?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он
такое и
в какой
мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы
так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно,
в его воле; по крайней
мере, я буду спокоен
в сердце.
Давно уж
меру всякую // Как
в гневе,
так и
в радости // Последыш потерял.)
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных
мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось
такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.