Неточные совпадения
Любимец трех государей [Любимец трех государей — Александра I, Николая I и Александра II.], Михайло Борисович в прежнее суровое время как-то двоился: в кабинете своем он был
друг ученых и литераторов и говорил в известном тоне, а в государственной деятельности своей все старался свести на почву законов, которые он
знал от доски до доски наизусть и с этой стороны, по общему мнению, был непреоборим.
Ограниченность применения женского труда в ту эпоху в России вынуждала девушек стремиться к получению преимущественно педагогического и медицинского образования.] мать очень мало понимала и гораздо больше бы желала, чтобы она вышла замуж за человека с обеспеченным состоянием, или, если этого не случится, она, пожалуй, не прочь бы была согласиться и на
другое,
зная по многим примерам, что в этом положении живут иногда гораздо лучше, чем замужем…
Совет кузины, в отношении Жиглинских, князь выполнил на
другой же день, и выполнил его весьма деликатно.
Зная, когда Елены наверное не бывает дома, он послал к старухе Жиглинской своего управляющего, который явился к Елизавете Петровне и вручил ей от князя пакет с тремястами рублей серебром.
Когда управляющий ушел, Елизавета Петровна послала Марфушку купить разных разностей к обеду. Елене, впрочем, о получении денег она решилась не говорить лучше, потому что, бог
знает, как еще глупая девочка примет это; но зато по поводу
другого обстоятельства она вознамерилась побеседовать с ней серьезно.
— Я это
знаю очень хорошо! — возразила Елена. — Но она в таком только случае не извинительна, когда кто прямо говорит: «Я вас не люблю, а люблю
другую!», а если говорят напротив…
— Мне очень бы желалось
знать, — начала она, — что пресловутая Наталья Долгорукова [Наталья Долгорукая (1714—1771) — княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, дочь фельдмаршала графа Б.П.Шереметева. Последовала за мужем И.А.Долгоруковым в ссылку. Написала «Записки» о своей жизни. Судьба ее стала темой поэмы И.И.Козлова, «Дум» К.Ф.Рылеева и
других произведений.] из этого самого рода Шереметевых, которым принадлежит теперь Останкино?
—
Знаете!.. Полноте,
друг мой!.. Вы все
знаете! — говорила Елизавета Петровна нараспев и ударяя доктора по плечу.
— Mademoiselle Helene! — отнесся он к ней. — Вы
знаете ли, что мой
друг, барон Мингер, отвергает теорию невменяемости и преступлений! […теория невменяемости и преступлений — разрабатывалась прогрессивными юристами XIX века (Грольман, Фейербах и их последователи).]
Приняв этот новый удар судьбы с стоическим спокойствием и ухаживая от нечего делать за княгиней, барон мысленно решился снова возвратиться в Петербург и приняться с полнейшим самоотвержением тереться по приемным и передним разных влиятельных лиц; но на этом распутий своем он, сверх всякого ожидания, обретает Анну Юрьевну, которая, в последние свои свидания с ним, как-то всей своей наружностью, каждым движением своим давала ему чувствовать, что она его, или
другого, он хорошенько не
знал этого, но желает полюбить.
Барон сделал гримасу: ему очень не хотелось ехать к Григоровым, так как он предполагал, что они, вероятно, уже
знали или, по крайней мере, подозревали об его отношениях к Анне Юрьевне, а потому он должен был казаться им весьма некрасивым в нравственном отношении, особенно княгине, которую барон так еще недавно уверял в своей неизменной любви; а с
другой стороны, не угодить и Анне Юрьевне он считал как-то неудобным.
— У меня брат вот приехал из-за границы!.. Я сейчас с ним и завтракал!..
Друг задушевный Герцена был!.. Все замыслы его
знал.
Елпидифор Мартыныч, опять-таки по своей многолетней опытности, очень хорошо
знал, что всякая женщина, как бы она ни была дружна с
другой женщиной, всегда выслушает с удовольствием скандал про эту
другую женщину, особенно если этот скандал касается сердечной стороны.
Скрыть это и носить в этом отношении маску князь видел, что на этот, по крайней мере, день в нем недостанет сил, — а потому он счел за лучшее остаться дома, просидел на прежнем своем месте весь вечер и большую часть ночи, а когда на
другой день случайно увидел в зеркале свое пожелтевшее и измученное лицо, то почти не
узнал себя.
— Разошлись?.. — проговорила княгиня, но на этот раз слово это не так страшно отозвалось в сердце ее, как прежде: во-первых, она как-то попривыкла к этому предположению, а потом ей и самой иногда невыносимо неловко было встречаться с князем от сознания, что она любит
другого. Княгиня, как мы
знаем из слов Елпидифора Мартыныча, подумывала уже уехать за границу, но, как бы то ни было, слезы обильно потекли из ее глаз.
«В таком случае он сумасшедший и невыносимый по характеру человек!» — почти воскликнула сама с собой Елена, сознавая в душе, что она в помыслах даже ничем не виновата перед князем, но в то же время приносить в жертву его капризам все свои симпатии и антипатии к
другим людям Елена никак не хотела, а потому решилась, сколько бы ни противодействовал этому князь, что бы он ни выделывал, сблизиться с Жуквичем, подружиться даже с ним и содействовать его планам, которые он тут будет иметь, а что Жуквич, хоть и сосланный, не станет сидеть сложа руки, в этом Елена почти не сомневалась,
зная по слухам, какого несокрушимого закала польские патриоты.
— Вот что выдумал!.. Понравится
другой мужчина!
Знаю я вас: vous etes tous les memes mauvais et dete-stables! [вы все одинаково дурны и отвратительны! (франц.).]
— Я хотела тебя спросить об одном, — присовокупила Анна Юрьевна, — не зол ли он очень? Может быть, он скрывает от меня это… Tu le connais de longue date; c'est ton ami. [Ты его
знаешь издавна; это твой
друг (франц.).]
— И теперь она… Бог их там
знает, кто: князь ли, она ли ему, только дали
друг другу по подзатыльничку и разошлись… Теперь она на бобах и осталась! — заключил Николя и захохотал.
— Где ж заметить-то? Он сумасшедший, как есть, а
другой, секундант его — дурак, я ж
знаю его!.. — горячился тот. — Я вам, Эмануил, сколько денег давал!.. Надобно ж помнить то!.. Вы были б давно ж без меня в тюрьме!.. — прибавил он.
Елпидифору Мартынычу князь не говорил об этом письме, потому что не
знал еще, что тот скажет: станет ли он подтверждать подозрение князя в том, что его обманывают, или будет говорить, что княгиня невинна; но князю не хотелось ни того, ни
другого слышать: в первом случае пропал бы из его воображения чистый образ княгини, а во втором — он сам себе показался бы очень некрасивым нравственно, так как за что же он тогда почти насильно прогнал от себя княгиню?
Я, признаться, вас же повинил, — не помстилось ли, думаю, князю: каким образом с одним человеком годы жила, а
другого неделю как
узнала…
— А нам без этого как решиться-то?.. И характер тоже — кто
знает, какой он у вас?.. Вон
другие гувернантки линейкой, говорят, колотят учениц своих по чем ни попало, — пожалуй, и уродом навек сделать недолго, а у меня дочь единственная, в кои веки богом данная!
О, как они все казались ей ничтожны и противны, так что она не
знала даже, кому из них отдать хоть маленькое предпочтение; и если Миклаков все-таки являлся ей лучше
других, то потому только, что был умнее всех прочих.
Вы, в этом случае, одна из особ, — которую я очень хорошо
знаю: я видел вашу дружбу, вашу преданность княгине и убежден, что женщина, способная быть таким
другом, может быть хорошей и полезной руководительницей детям…
— Да сама-то она перед смертию бог
знает какие было планы строила, — отвечал, кашлянув, Елпидифор Мартыныч, — и требовала, чтоб ребенка отвезли в Швейцарию учить и отдали бы там под опекунство какого-то философа, ее
друга!.. Не послушаются ее, конечно!.. Николай Гаврилыч просто хочет усыновить его и потом, говорит, всего вероятнее, по военной поведу…
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то
другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы
знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у
другого.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне
узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не
знаю, откуда он берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на
другую квартиру.