Неточные совпадения
В
кабинете между тем тоже шел разговор о
князе Григорове.
Зала, гостиная и
кабинет были полны редкостями и драгоценностями; все это досталось
князю от деда и от отца, но сам он весьма мало обращал внимания на все эти сокровища искусств: не древний и не художественный мир волновал его душу и сердце, а, напротив того, мир современный и социальный!
Князь несколько лет уже выражал заметное неудовольствие, когда жена хоть сколько-нибудь ярко выражала свою нежность к нему. Сначала ее очень огорчало это, и она даже плакала потихоньку о том, но потом привыкла к тому. На этот раз
князь тоже совершенно механически отвечал на поцелуй жены и опешил пройти в свой
кабинет, где быстро и очень внимательно осмотрел весь свой письменный стол. Княгиня, хоть и не совсем поспешными шагами, но вошла за ним в
кабинет.
— К-х-ха! — произнес он на всю комнату, беря
князя за руку, чтобы пощупать у него пульс. — К-х-ха! — повторил он еще раз и до такой степени громко, что входившая было в
кабинет собака
князя, услыхав это, повернулась и ушла опять в задние комнаты, чтобы только не слышать подобных страшных вещей. — К-х-ха! — откашлянулся доктор в третий раз. — Ничего, так себе, маленькая лихорадочка, — говорил он басом и нахмуривая свои глупые, густые брови.
— Все лучше посоветоваться! — отвечала кротко княгиня: вечером она видела, что муж откуда-то приехал очень мрачный, затворился в своем
кабинете и притворился, что читает; но потом, ночью, она очень хорошо слышала, что
князь не заснул ни на минуту и даже стонал несколько раз, как бы от чего-то душившего его.
Испугавшись всего этого, она поутру, не сказав даже о том
князю, послала за Елпидифором Мартынычем, который и прибыл сейчас же и вместе с княгиней вошел в
кабинет к
князю.
— Я только предуведомлю ее о вас, — сказал
князь, войдя с Еленою в залу Анны Юрьевны и уходя вперед ее в
кабинет к той.
В самый день именин княгиня, одетая в нарядное белое платье, отправилась в коляске в католическую церковь для выслушания обедни и проповеди. Барон, во фраке и белом галстуке, тоже поехал вместе с ней.
Князь видел это из окна своего
кабинета и только грустно усмехнулся. По случаю приглашения, которое он накануне сделал Елене, чтобы она пришла к ним на вечер, у него опять с ней вышел маленький спор.
Видя все это, Миклаков поматывал только головой, и чувство зависти невольно шевелилось в душе его. «Ведь любят же других людей так женщины?» — думал он. Того, что
князь Григоров застрелился, он нисколько не опасался. Уверенность эта, впрочем, в нем несколько поколебалась, когда они подъехали к флигелю, занимаемому
князем, и Миклаков, войдя в сени, на вопрос свой к лакею: «Дома ли
князь?», услышал ответ, что
князь дома, но только никого не велел принимать и заперся у себя в
кабинете.
Прочитав это письмо,
князь сделался еще более мрачен; велел сказать лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в
кабинете, сел к своему столу, из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы прочитывая сделанную на ней надпись рукою Елены.
Сам же
князь в продолжение всего времени, пока Миклаков сидел у княгини, стоял у окна в своем
кабинете и с жадным вниманием ожидал, когда тот выйдет от нее. Наконец, Миклаков показался.
— Ну, поэтому и все теперь! — сказал
князь. — Через неделю вы, полагаю, можете и ехать, а к этому времени я устрою тамошнюю жизнь вашу! — прибавил он княгине; затем, обратясь к Миклакову и проговорив ему: «до свидания!» — ушел к себе в
кабинет.
Князь между тем, войдя в
кабинет, прямо бросился на канапе и закрыл глаза: видимо, что всеми этими объяснениями он измучен был до последней степени!
Лакей снова возвратился и доложил, что
князь просит Миклакова в
кабинет.
Князь ничего на это не сказал жене, даже не взглянул на нее, но, проворно взяв с окошка свою шляпу, вышел из
кабинета и через несколько минут совсем ушел из дому.
Всего этого
князь ничего не замечал и не подозревал и, думая, что Елена, по случаю отъезда княгини, совершенно довольна своей жизнию и своим положением, продолжал безмятежно предаваться своим занятиям; но вот в одно утро к нему в
кабинет снова явился Елпидифор Мартыныч.
При окончательном прощании Жуквич снова протянул ей руку. Она тоже подала ему свою, и он вдруг поцеловал ее руку, так что Елену немного даже это смутило. Когда гость, наконец, совсем уехал, она отправилась в
кабинет к
князю, которого застала одного и читающим внимательно какую-то книгу. Елпидифор Мартыныч, не осмеливавшийся более начинать разговора с
князем об Елизавете Петровне, только что перед тем оставил его.
— Какое глупое сравнение! — произнесла она и, как видно, не на шутку рассердилась на
князя, потому что не медля встала и пошла из
кабинета.
Когда гости таким образом разъехались,
князь встал и пошел было в
кабинет, но Елена спросила его...
Елена, когда ее позвали к
князю, непременно полагала, что он будет говорить с нею о Жуквиче, а потому, с своей стороны, вошла к нему в
кабинет тоже в не совсем спокойном состоянии, но, впрочем, с решительным и смелым видом.
Князь, в самом деле, вышел из
кабинета посмотреть, где Елена, и, ожидая, что она разговаривает с Жуквичем, хотел, по крайней мере, по выражению лица ее угадать, о чем именно.
На другой же день к вечеру Жуквич прислал с своим человеком к
князю полученную им из Парижа ответную телеграмму, которую Жуквич даже не распечатал сам. Лакей его, бравый из себя малый, с длинными усищами, с глазами навыкате и тоже, должно быть, поляк, никак не хотел телеграммы этой отдать в руки людям
князя и требовал, чтобы его допустили до самого пана. Те провели его в
кабинет к
князю, где в то время сидела и Елена.
— Даже!.. Ну, смотри, не раскайся после!.. — произнесла Елена и, понимая, что убеждать
князя долее и даже угрожать ему было совершенно бесполезно, она встала и ушла из
кабинета.
— Нет, не надо!.. Я на извозчике доеду, — сказала Елена. — А ты вот что лучше: побереги мое письмо к
князю, которое я оставила в
кабинете на столе.
Когда
князь, наконец, приехал в Москву в свой дом и вошел в
кабинет, то сейчас заметил лежащее на столе письмо, адресованное рукою Елены. Он схватил его, проворно распечатал и прочел. Елена писала ему...
Анна Юрьевна еще не кончила своего, терзающего
князя посещения, как в
кабинет к нему подкрался и вошел тихими шагами новый гость — Елпидифор Мартыныч; этого
князь не мог уж перенести.
Николя последовал за ним. Он каждую минуту ожидал, что
князь упадет; однако тот дошел до дому, взошел даже на лестницу, прошел в свой
кабинет, упал вверх лицом на канапе и закрыл глаза.
Елпидифор Мартыныч, осмотрев
князя, вышел из
кабинета с озабоченным лицом.
Княгиня, войдя в
кабинет, прямо и быстро подошла к нему.
Князь протянул ей руку. Княгиня схватила эту руку и начала ее целовать.
Князь, с своей стороны, поцеловал ее в лоб Елпидифор Мартыныч, тоже стоя на ногах, с каким-то блаженством смотрел на эту встречу супругов. Наконец,
князь и княгиня сели. Последняя поместилась прямо против мужа и довольно близко около него. Елпидифор Мартыныч занял прежнее свое место.
Князь в тот день не выходил больше из своего
кабинета и совсем не видался с княгиней, которая вместе с Петицкой разбирала и расстанавливала разные вещи на своей половине.
Далее залы княгиня не повела гостей своих и просила их усесться тут же, а сама начала прислушиваться, что делается в
кабинете. Вдруг
князь громко крикнул лакея. Тот на этот зов проворно пробежал к нему через залу.
Князь что-то такое приказал ему. Лакей затем вышел из
кабинета.
В это время управляющий прошел в
кабинет, и княгиня еще внимательней стала прислушиваться, что там будет происходить. При этом она очень хорошо расслышала, что
князь почти строго приказал управляющему как можно скорее заложить одно из самых больших имений.
— Есть, имею! — отвечал нотариус, вводя
князя в свой
кабинет. — Молодым людям стыдно бы хворать!.. Вот нам старикам — другое дело!
Во всем доме была полнейшая тишина; камердинер
князя сидел в соседней с
кабинетом комнате и дремал. Вдруг раздался выстрел; камердинер вскочил на ноги, вместе с тем в залу вбежала проходившая по коридору горничная. Камердинер бросился в
кабинет к
князю.
В
кабинете камердинер увидал, что
князь лежал распростертым на канапе; кровь била у него фонтаном изо рта; в правой и как-то судорожно согнутой руке он держал пистолет.
— И за мною тоже прислали! — говорил Елпидифор Мартыныч, не успевая идти за быстрыми шагами княгини, так что та первая вошла в
кабинет к
князю.