Неточные совпадения
— Тебя никто и не заставляет ни от
кого ничего принимать, —
говорила между тем старуха Жиглинская.
— Нисколько,
говорит мать…
Кому же мне сказать о том? У князя я не принят в доме… я вам и докладываю. К-ха!
— О, ma chere, quelle folie!.. [моя дорогая, какое безумие! (франц.).] Как будто бы какая-нибудь женщина может
говорить так! Это все равно, что если бы
кто сказал, qu'il ne sait pas manger!.. [что он не умеет есть! (франц.).]
— Я это знаю очень хорошо! — возразила Елена. — Но она в таком только случае не извинительна, когда
кто прямо
говорит: «Я вас не люблю, а люблю другую!», а если
говорят напротив…
— Потому что, — продолжала Елена, — каким же образом можно было до такой степени полюбить господина Долгорукова, человека весьма дурных качеств и свойств, как
говорит нам история, да и вообще
кого из русских князей стоит так полюбить?
— Но как же в жизни различить,
кто идет по новым путям или по старым? — воскликнула Анна Юрьевна. — La vie n'est pas un champ [Жизнь не поле (франц.).], где видно, что есть дорога или нет… Вы
говорите, моя милая, какую-то утопию!
—
Кто ж это знает? — отвечал Елпидифор Мартыныч, пожав плечами. — К-х-ха! — откашлянулся он. — Мать мне ее, когда я был у них перед отъездом их на дачу,
говорила: «Что это,
говорит, Леночку все тошнит, и от всякой пищи у ней отвращение?» Я молчу, конечно; мало ли человека отчего может тошнить!
Родившись и воспитавшись в строго нравственном семействе, княгиня, по своим понятиям, была совершенно противоположна Елене: она самым искренним образом верила в бога, боялась черта и грехов, бесконечно уважала пасторов; о каких-либо протестующих и отвергающих что-либо мыслях княгиня и не слыхала в доме родительском ни от
кого; из бывавших у них в гостях молодых горных офицеров тоже никто ей не
говорил ничего подобного (во время девичества княгини отрицающие идеи не коснулись еще наших военных ведомств): и вдруг она вышла замуж за князя, который на другой же день их брака начал ей читать оду Пушкина о свободе […ода Пушкина о свободе — ода «Вольность», написанная в 1817 году и распространившаяся вскоре в множестве списков.
— Если уж
говорить о несправедливостях, — воскликнула она, тоже, видно, желая похвастать своими гуманными соображениями, — так войны вредней всего. Des milliers d'hommes combattent les uns centre les autres! [Тысячи людей сражаются друг с другом (франц.).] Изобретают самые смертоносные орудия!.. Дают кресты и награды тем,
кто больше зверства показал!
Миклаков сам
говорил, что всяк,
кто у него побывает, не воспылает потом желанием бывать у него часто; но вместе с тем он, кажется, любил, когда
кто заходил к нему, и вряд ли даже помещение свое держал в таком грязном виде не с умыслом, что вот-де скверно у меня, а все-таки хорошие люди делают мне посещения.
Николя, например, узнал, что г-жа Петицкая — ни от
кого не зависящая вдова; а она у него выпытала, что он с m-lle Пижон покончил все, потому будто бы, что она ему надоела; но в сущности m-lle Пижон его бросила и по этому поводу довольно откровенно
говорила своим подругам, что подобного свинью нельзя к себе долго пускать, как бы он ни велики платил за то деньги.
— Какой сердитенький барин, а? —
говорил он, потирая руки. — Не любит, как против шерсти
кто его погладит!..
— Ну, я попросил бы вас, — сказал он презрительным тоном, когда Елпидифор Мартыныч кончил, — не передавать мне разного вздору. Я нисколько не интересуюсь знать,
кто и что про меня
говорит.
«Если ж,
говорит, вы так поступаете с нашими, ни в чем не виноватыми солдатами, то клянусь вам честью, что я сам с первого ж из вас сдеру с живого шкуру!» Всех так ж это удивило; друзья князя стали было его уговаривать, чтобы он попросил извиненья у всех; он ж и слушать не хочет и кричит: «Пусть,
говорит, идут со мной ж на дуэль,
кто обижен мною!..»
— Меня самое сначала это мучило: я, как вот и вы мне советовали,
говорила, что затеваю это в пользу молодых девушек, не имеющих обеспеченного положения, с тем, чтоб они не были доведены тем до порока; но потом думаю, что я должна буду сказать,
кому именно из них раздала эти деньги.
Я и
говорю этому Николя: «Это помощь,
говорю, благотворительная; но многие бедные девушки оттого, пожалуй, не обратятся к ней, что их фамилии будут названы!» — «Да зачем вам называть их?» — «Затем,
говорю, чтобы дать отчет в деньгах!» — «Да
кому,
говорит, вам давать отчет в них?» — «Тем лицам,
говорю, которые подпишутся на билеты».
— Как, monsieur Николя, вы это
говорите! Вы вспомните,
кто я такая в глазах всего вашего общества?.. Я — нигилистка, я mademoiselle Жиглинская, выгнанная из службы! При одном имени моем, я думаю, все ваши гости разъедутся!
— А так!.. Мало ли поляки сожгли у нас городов! Смотритель
говорит, что Жуквич часов до трех ночи у ней просиживает, —
кто за ними усмотрит тогда?.. Горничная ее и солдат, что у ворот стоит, тоже сказывали, что она по вечерам с ним уезжает и возвращается черт знает когда…
—
Кто вам
говорил это? — спросил Феодосий Иваныч, делая мину, весьма похожую на мину начальника, и вместе с тем глаза его были покрыты каким-то невеселым туманом.
— Конечно, это очень благородно с вашей стороны, — сказала она: —
говорить таким образом о женщине, с которой все кончено; но
кто вам поверит?.. Я сама читала письмо Петицкой к князю, где она описывала, как княгиня любит вас, и как вы ее мучите и терзаете, — а разве станет женщина мучиться и терзаться от совершенно постороннего ей человека?
— Ой, господи, для чего так много! — произнес Елпидифор Мартыныч, как бы испугавшись даже такой огромной цифры денег; и после этого обещания по крайней мере с неделю ходил по своим каналам; затем, приехав, наконец, к князю, объявил ему с отчаянным видом: — Нет-с! Ничего тут не поделаешь, и слышать не хотят. «Как,
говорят, при нынешней гласности, можно это сделать?.. — Пожалуй, все газеты протрубят: она мать, —
кто же может взять у нее ребенка?»
— А нам без этого как решиться-то?.. И характер тоже —
кто знает, какой он у вас?.. Вон другие гувернантки линейкой,
говорят, колотят учениц своих по чем ни попало, — пожалуй, и уродом навек сделать недолго, а у меня дочь единственная, в кои веки богом данная!