Неточные совпадения
Князь
не осмелился даже подойти к ней и пробрался
было в соседнюю комнату, чтобы взглянуть на
сына; но и того ему акушерка на одно мгновение показала, так что он рассмотрел только красненький носик малютки.
Князь, на первых порах, почти ничего
не нашел, что ей отвечать: в том, что всякий честный человек, чего
не признает, или даже в чем сомневается,
не должен разыгрывать комедий, он, пожалуй,
был согласен с Еленой, но, с другой стороны, оставить
сына некрещеным, — одна мысль эта приводила его в ужас.
— А потому, что если бы вы имели его достаточное количество, так и
не возбудили бы даже вопроса: крестить ли вам вашего
сына или нет, а прямо бы окрестили его в религии той страны, в которой предназначено ему жить и действовать, и пусть он сам меняет ее после, если ему этого пожелается, — вот бы что сказал вам здравый смысл и что
было бы гораздо умнее и даже либеральнее.
— В том-то и дело, что я вовсе
не хочу, чтобы
сын мой
был русский!
— А вот когда
не будет религии, тогда, пожалуй,
не крестите вашего
сына: но пока они существуют, так уж позвольте мне даже
быть восприемником его! — заключил он, обращаясь в одно и то же время к князю и к Елене.
Спустя несколько дней после крестин у Елены, г-жа Петицкая, успевшая одной только ей известным способом проведать, что у Елены родился
сын, и даже то, что она
не хотела его крестить, — сейчас же прибежала к княгине и рассказала ей об этом. Как княгиня ни
была готова к подобному известию, все-таки оно смутило и встревожило ее. Она решилась расспросить поподробнее Миклакова, который, как донесла ей та же г-жа Петицкая,
был восприемником ребенка.
Умаслив таким образом старуху, Елпидифор Мартыныч поехал к Елене, которая в это время забавлялась с
сыном своим, держа его у себя на коленях. Князь сидел невдалеке от нее и почти с пламенным восторгом смотрел на малютку; наконец,
не в состоянии
будучи удержаться, наклонился, вынул ножку ребенка из-под пеленки и начал ее целовать.
— В отношении воспитания вашего
сына, — начала она, — вы можете
быть совершенно покойны и
не трудиться наблюдать нисколько над его воспитанием, потому что я убила бы
сына моего из собственных рук моих, если бы увидела, что он наследовал некоторые ваши милые убеждения!
— Я — поляк, а потому прежде ж всего
сын моей родины! — начал он, как бы взвешивая каждое свое слово. — Но всякий ж человек, как бы он ни желал душою идти по всем новым путям, всюду
не поспеет. Вот отчего, как я вам говорил, в Европе все это разделилось на некоторые группы, на несколько специальностей, и я ж, если позволите мне так назвать себя, принадлежу к группе именуемых восстановителей народа своего.
Елена, накрыв
сына легким шарфом, который
был на ней,
не переставала его слегка укачивать.
Лотерею в пользу мнимых бедных девушек Николя предположил разыграть в доме отца. Старик Оглоблин, очень любивший
сына, который
был у него единственный и в котором он вовсе
не замечал особенной простоватости, с удовольствием разрешил ему это и даже с своей стороны предложил сделать для этого une grande soiree. [большой вечер (франц.).]
Мать его, вероятно, несколько жадная по характеру дама,
не удержалась, вся вспыхнула и дала
сыну такого щелчка по голове, что ребенок заревел на всю залу, и его принуждены
были увести в дальние комнаты и успокоивать там конфектами; другая, старая уже мать, очень рассердилась тоже: дочь ее, весьма невинное, хоть и глупое, как видно это
было по глазам, существо, выиграла из библиотеки Николя «Девственницу» [«Девственница» («La pucelle») — знаменитая поэма Вольтера, имевшая целью освободить образ Жанны д'Арк от религиозной идеализации.]
Видаясь с Жуквичем каждодневно и беседуя с ним по целым вечерам, Елена догадывалась, что он
был человек лукавый, с характером твердым, закаленным, и при этом она полагала, что он вовсе
не такой маленький деятель польского дела, как говорил о себе; об этом Елена заключала из нескольких фраз, которые вырвались у Жуквича, — фраз о его дружественном знакомстве с принцем Наполеоном […принц Наполеон (1856—1879) —
сын императора Франции Наполеона III.], об его разговоре с турецким султаном […с турецким султаном.
— Что делать-с! — произнес он спокойным тоном философа. —
Не по своей вине вас беспокою, а по приказанию князя, который мне поручил передать вам, что он вас по-прежнему уважает и почитает… И как бы вы там лично сами — к-ха! — ни поступали — к-ха! — он
не судья вам; но вы еще молоды, можете выйти замуж,
будете переезжать с места на место, а это он находит весьма неудобным для воспитания вашего
сына и потому покорнейше просит вас отдать ему малютку вашего!..
— Все эти предложения князя, конечно, очень лестны и заманчивы, — отвечала она насмешливым голосом. — Но, по несчастью, я никак
не желаю
сына моего видеть ни действительным статским советником, ни генерал-майором, а желаю, чтобы он
был человек и человек немножко получше отца своего.
—
Сын мой, надеюсь,
будет настолько неглуп, что и без состояния просуществует на свете, — возразила Елена, — и вы потрудитесь передать князю, что я так же, как и он, по-прежнему его уважаю и почитаю, но
сына моего все-таки
не отдам ему.
— Я вашей дочери колотить
не стану, за это я вам ручаюсь, потому что у меня у самой
есть сын — ребенок, которого я попрошу взять с собой.
Князь начал после того себе гладить грудь, как бы желая тем утишить начавшуюся там боль; но это
не помогало: в сердце к нему, точно огненными когтями, вцепилась мысль, что
были минуты, когда Елена и
сын его умирали с голоду, а он и думать о том
не хотел; что, наконец, его Елена, его прелестная Елена, принуждена
была продать себя этому полуживотному Оглоблину.
Неточные совпадения
К дьячку с семинаристами // Пристали: «
Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту песню —
не народную — // Впервые
спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее
не пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» //
Не в шутку называл.)
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я
сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… //
Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Гремит на Волге музыка. //
Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал на ноги // И чуть
не полетел! //
Сын поддержал родителя. // Старик стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А глаз свое выделывал — // Вертелся колесом!
С ним случай
был: картиночек // Он
сыну накупил, // Развешал их по стеночкам // И сам
не меньше мальчика // Любил на них глядеть.
«А вы что ж
не танцуете? — // Сказал Последыш барыням // И молодым
сынам. — // Танцуйте!» Делать нечего! // Прошлись они под музыку. // Старик их осмеял! // Качаясь, как на палубе // В погоду непокойную, // Представил он, как тешились // В его-то времена! // «
Спой, Люба!»
Не хотелося //
Петь белокурой барыне, // Да старый так пристал!