Неточные совпадения
Евгения Николаевна. Восклицание,
что мне один очень умный и пожилой господин, много живший
на свете, говорил,
что он
не знавал еще ни одного брака, в котором муж оставался бы верен своей жене долее пяти лет; а вы уж, кажется, женаты лет восемь.
Евгения Николаевна.
Не дружба, но помилуй: я почти каждый день видала его у вас, и
не мудрено,
что давно уже смеюсь ему насчет этого, а вот это как-то
на днях встретила его
на даче и выспросила у него все.
Евгения Николаевна(перебивая ее). Ах, пожалуйста, расспрашивайте и узнавайте! Я
не рассержусь
на это. Я вдова, а потому мне все позволительно. Я расспросила Мировича просто из жалости к нему, потому
что последний раз, как я его видела, он был совершенно какой-то потерянный и в отчаянии теперь от мысли,
что не рассердилась ли ты
на него очень за его объяснение?
Евгения Николаевна. Но, друг мой,
что же может быть за причина тому? Вот уж несколько месяцев, как вы
на себя непохожи! Отчего и
чему вы можете печалиться? Вы миллионер!.. У вас прекрасная жена, которая вас любит и которую вы любите тоже; наконец, Александр, у тебя, как сам ты видишь, хорошенькая любовница, которая от тебя ничего
не требует и просит только позволить ей любить тебя и быть с ней хоть немножко, немножко откровенным.
На днях вот мне должна быть выдана концессия,
на которой я сразу мог бы нажить миллион,
не говоря уже о том,
что если я удержу мои павшие бумаги у себя, то они с течением времени должны непременно подняться до номинальной цены; таким образом весь мой проигрыш биржевой обратится в нуль, если еще
не принесет мне барыша!..
Бургмейер.
Не его я боюсь, а протеста его и заявления. Пойми ты,
что выйдет: это сейчас, разумеется, разгласится; акции нашего последнего дела шлепнутся с рубля
на полтину. В правительственных сферах это увидят; концессии мне поэтому
не выдадут, и я сразу подорван буду во всех делах моих.
Евгения Николаевна. Подал, потому
что на него надобно было употребить некоторое особое влияние… Неужели же, Александр Григорьич, вы
не замечали,
что Мирович без ума влюблен в вашу жену?
Евгения Николаевна. Между ними существует… Только вы, пожалуйста,
не выдайте меня, я вам говорю это по секрету… Существует то,
что Мирович объяснился вашей жене в любви; она его совершенно отвергла, но это еще лучше, потому
что, если теперь она хоть сколько-нибудь польстит его исканиям, так он, я
не знаю,
на что не готов будет решиться.
Бургмейер(рассмеявшись уже какою-то злою усмешкой). Ну да сказать жене и просить,
что ли, ее, чтоб она известным образом действовала?.. Вы
на себя, надеюсь,
не возьмете этого сделать?
Евгения Николаевна(сбираясь уходить, говорит Бургмейеру скороговоркой). Если вы только, друг мой, вздумаете вдруг уехать за границу, то Клеопаша, вероятно,
не поедет с вами; но меня вы возьмите, я рабой, служанкой, но желаю быть при вас. Денег моих я тоже
не возьму!.. (Кладет деньги
на стол.) Они больше,
чем когда-либо, должны теперь оставаться у вас!.. (Уходит в одну из дверей.)
Значит, впереди у меня полнейшая, совершенная нищета; но это чудовище терзает нынче людей пострашней,
чем в прежние времена: прежде обыкновенно найдется какой-нибудь добрый родственник, или верный старый друг, или благодетельный вельможа, который даст угол, кусок хлеба и старенькое пальтишко бывшему миллионеру; а теперь к очагу, в кухню свою, никто
не пустит даже погреться, и я вместе с бедною женою моею должен буду умереть где-нибудь
на тротуаре с холоду, с голоду!..
Клеопатра Сергеевна(усмехнувшись, как бы больше сама с собой). Странно!.. (После некоторого размышления обращаясь к мужу.) Послушай, я, конечно,
не хотела тебе и говорить об этом, потому
что считала это пустяками; но теперь, я полагаю, должна тебе сказать: Мирович неравнодушен ко мне и даже намекал мне
на это… Я, конечно, сейчас же умерила его пыл и прочла ему приличное наставление; но неужели же этот неприем — месть с его стороны?.. Я всегда считала его за человека в высшей степени честного.
Клеопатра Сергеевна. Как же ты ожидал,
что я приму их?.. Я денно и нощно молила бога, чтобы он помог мне совладеть с моей страстью, но ты сам меня кидаешь в эту пропасть, так и пеняй
на себя!.. Я с удовольствием, даже с восторгом поеду к Мировичу, но только я уж и останусь там,
не возвращусь к тебе больше.
Клеопатра Сергеевна. Поздно уж теперь! Достаточно,
что ты мне раз это сказал. Я все теперь прочла,
что таилось у тебя
на душе в отношении меня. Теперь я
не жена больше ваша, а раба и служанка, которая пока остается в вашем доме затем, чтобы получить приказание,
что она должна делать, чтобы расплатиться с вами за тот кусок хлеба, который вы ей давали, и за те тряпки, в которые вы ее одевали. Буду ожидать ваших приказаний!.. (Идет в свою комнату.)
Куницын, приятель его, тоже молодой, очень рослый и смазливый мужчина, представляет собой отъявленного франта, хоть и
не совсем хорошего тона, так
что визитка
на нем как-то слишком коротка, брюки крайне узки, сапоги
на чересчур толстых подошвах, борода подстрижена, усы нафабрены и закручены несколько вверх.
Мирович. Ври больше! У тебя
на все один взгляд, тогда как мадам Бургмейер такое святое, честное и нравственное существо,
что какие бы между нами отношения ни были, но уж, конечно, она никогда бы ни
на какой черный поступок
не стала склонять меня.
Мирович.
Что это за страсть у тебя, Куницын, разные мерзости
на себя взводить, которые ты никогда, я убежден, и сделать
не способен!
Куницын. Любви-то нельзя купить?.. О-хо-хо-хо, мой милый!.. Еще какую куплю-то!.. Прелесть
что такое!.. Пламенеть, гореть… обожать меня будет!.. А слава-то, брат, тоже нынче вся от героев к купцам перешла… Вот
на днях этому самому Бургмейеру в акционерном собрании так хлопали,
что почище короля всякого; насчет же талантов… это
на фортепьянчиках,
что ли, наподобие твое, играть или вон, как наш общий товарищ, дурак Муромцев, стишки кропать, так мне этого даром
не надо!..
Мирович(один). Я убежден,
что господин Бургмейер подкупил моего лакея, потому
что этот дурак почти за шиворот меня всякий раз хватает, чтоб я принимал его скорее; тут даже эти господа
не могут без денег ступить!.. Куницын совершенно справедливо говорит,
что их хорошенько надобно пробрать, чтоб они поняли наконец,
что нельзя же мною злоупотреблять до бесконечности!.. (Становится около одного из своих кресел и гордо опирается рукой
на его спинку.)
(Продолжая
на него по-прежнему насмешливо смотреть и как бы толкуя ему.) В статье этой прямо сказано,
что даже в казне, при сдаче одним начальником дистанции другому лицу,
на толщину щебенного слоя обращать внимание запрещено-с, потому
что щебень-с
не мука!.. Из него теста
не сделаешь, чтоб он везде ровными слоями ложился!.. В практике случается обыкновенно так,
что в одном месте слой этот
на полвершка, а в другом и
на восемь вершков.
Толоконников(отстраняя от себя бумагу). Позвольте-с, позвольте… Прежде всего я просил бы вас
не совать мне в лицо бумаг ваших и
не кричать
на меня, — я
не подчиненный ваш и повторяю вам,
что тут никаких нет плутней, а
что если вы находите их, то (с ироническою улыбкой), вероятно, сами имеете какие-нибудь побочные причины
на то…
Мирович. Со вчерашнего числа только, а потому вы
не купец первой гильдии, а вы подкупное, подставленное лицо — вот вы кто такой!.. (Обращаясь к Бургмейеру.) Александр Григорьич, как вам самим
не скучно разыгрывать все эти комедии? Вы мало
что лично бог знает сколько раз со мной объяснялись, но вы еще напускаете
на меня разных ваших благородных сподвижников, которые меня, как дурака какого-нибудь, хотят в глазах провести.
Мирович.
Что вам говорить, я
не знаю! Говорите, если вам необходимо это… (Становится опять к одному из своих кресел и опирается
на спинку его рукою.)
Бургмейер.
Не для барышей, Вячеслав Михайлыч, видит бог,
не для барышей, а потому только,
что прошлым летом я потерял миллион моего состояния
на американских бумагах.
Бургмейер. Быть тут очень бы просто было! При моих оборотах миллион этот для меня ничего
не значит.
На днях же мне должна быть выдана концессия
на дело, которое даст мне такой же миллион, и я бы с этими деньгами
не только
что исправил и переделал мой подряд, но я бы сделал его образцом архитектурного и инженерного дела.
Клеопатра Сергеевна. Нет, Вячеслав, я
не сообщница его!.. Я люблю тебя больше всего
на свете и прошу тебя за мужа, потому
что хочу навеки и навсегда с ним расстаться и расквитаться.
Наконец, мы сами вот выходим
на общественное служение, и я, один из этих деятелей, прямо начинаю с того,
что делали и отцы наши, именно с того же лицеприятия и неправды, лишь несколько из более поэтических причин, и
не даю ли я тем права всему отрепью старому со злорадством указать
на меня и сказать: «Вот, посмотри, каковы эти наши строгие порицатели, как они честно и благородно поступают».
Бургмейер(очень уже постаревший и совсем почти поседевший, сидит
на диване около маленького, инкрустацией выложенного столика, склонив голову
на руку). Такие приливы крови делаются к голове,
что того и жду,
что с ума сойду, а это хуже смерти для меня… В могилу ляжешь, по крайней мере, ничего чувствовать
не будешь, а тут
на чье попеченье останусь?
На Евгению Николаевну много понадеяться нельзя!.. Я уж начинаю хорошо ее понимать: она, кроме своего собственного удовольствия, ни о
чем, кажется,
не заботится…
Бургмейер.
Что ж такое наряжаться? Она в какие-нибудь месяцы сорок тысяч ухлопала!.. Притом я никаких особенных нарядов и
не вижу
на ней. Куда она их девает? Изволь сегодня же объехать все магазины и сказать там, чтобы без моей записки никто ей в долг
не отпускал; иначе я им платить
не стану.
Бургмейер. Я ей двадцать раз говорил и толковал,
что я хоть и богат, но вовсе
не привык, чтобы деньги мои раскидывали по улице или жгли
на огне, так от нее, как от стены горох, мои слова; она все свое продолжает! Сегодня же объезди все магазины и предуведомь их.
Так
что всю ночь я вертелся, а
на другой день
не вытерпел, побежал
на условленное место свидания.
Куницын. Ей-богу, уж
не знаю
чем. Всего лучше поищите у ней в бумагах паспортов этих
на французскую подданную Эмилию Журдан и бельгийца Клямеля.
Куницын. Думаю-с и полагаю даже,
что если она еще
не нашла кого-нибудь другого
на место меня, так приискивает. Вы, как найдете у ней эти паспорта, так сейчас мне их возвратите: я им рванцы задам немедля, а то, черт, попадешься еще с ними, да и эту Евгению Николаевну,
что ли, судом уж
не преследуйте, — это для меня важнее всего!
Куницын(сначала очень обрадованным голосом). Хорошо-с, недурно это!.. (Подумав немного.) Только, знаете,
не будет ли это похоже
на то,
что как будто бы я продал вам эту госпожу вашу?
Если я
не найду этих паспортов, Евгения непременно запираться будет!..
Не дальше еще, как третьего дня, жаловалась
на мою холодность и уверяла меня в своей любви, а сама в это время яд, быть может, готовила, чтоб умертвить им меня и захватить мои деньги!.. Ништо мне, старому развратнику, ништо!.. Увлекся легкостью победы и красотою наружности, забыв,
что под красивыми цветами часто змеи таятся! (Подходя к дверям и с нетерпением крича.)
Что же вы там? Точно бог знает
что им сделать надо!
Евгения Николаевна. Нельзя же молчать, когда взводят такие клеветы!.. Я какой-то злодейкой, героиней французского романа являюсь в ваших словах!.. Кто мог, с какого повода и для
чего навыдумывать
на меня пред вами столько — понять
не могу! (Отворачивается и старается
не смотреть
на Бургмейера.)
Самахан(закричал
на него). Пожалуйста,
не прерывайте меня!.. Вы достаточно уже говорили, позвольте мне… Я без всяких ваших кроме того знаю,
что у вас: болезнь ваша есть собственно малокровие и сопряженное с ним нервное расстройство. Лечение для вас должно состоять: ешьте больше мяса, будьте целый день
на воздухе да и
на прислугу вашу поменьше сердитесь.
Руфин(целуя Бургмейера в плечо). Благодарю вас, господин… (Постояв некоторое время и переминаясь с ноги
на ногу.) Я еще, господин, просьбу мою приношу к вам:
на Евгению Николаевну вы изволили теперь разгневаться!.. Изволили удалить ее от себя!..
Что же теперь вам в ней?..
Не позволите ли, господин, мне жениться
на ней?
Сама, неизвестно с какого повода, прислала вдруг приглашение мне,
что не желаю ли я поступить к ней
на службу с тем, чтоб отправиться в Америку: «Вы-де человек честный, а нам такого там и надобно»…
Мирович(
не глядя
на нее).
Что тебе?
(Продолжая.) Но вы, как я слышала, были так умны и проницательны,
что поняли ловушку и отказались от этого прекрасного предложения; тогда господин Бургмейер решился употребить против вас более верное средство… Муж мой теперь налицо и может подтвердить то,
что я вам говорю… Он велел ему скупить какое-то взыскание
на вас, по которому ежели вы
не заплатите Бургмейеру, то он поручил мужу посадить вас в тюрьму, и тогда уж, конечно, Клеопатре Сергеевне очень удобно будет возвратиться к супругу своему.
Мирович. Но слезы-то такие о
чем же?.. Из-за таких пустяков! Как тебе
не стыдно, Клеопаша!..
На, выпей лучше воды!.. (Наливает стакан и подает его Клеопатре Сергеевне.)
Клеопатра Сергеевна. Ты всегда это хочешь сказать и разными доводами убедить меня в том!.. Но я тебе несколько раз говорила,
что я очень самолюбива и если увижу,
что человек меня
не уважает, смеется надо мной, я
не знаю
на что готова решиться.
Клеопатра Сергеевна(с возрастающим жаром). Должен!.. Да!.. Он заел у меня молодость, всю жизнь мою, и это уж
не твое дело, а мое: пусть будет моя логика и моя нравственность! (Подумав немного.) Все это, конечно, пустяки!.. Я
не допущу этому быть! Для меня гораздо важнее тут другое! (Вдруг останавливается.) А теперь, пожалуйста, дай мне воды!.. Я чувствую,
что мне в самом деле что-то очень нехорошо делается!.. (Показывает себе
на горло.)
Мирович. Потому
что от себя я ничего
не могу тебе уделить: мне назначают очень маленькое жалованье; но если ты надеешься
на работу свою, так ты ошибаешься: работать ты
не можешь даже по здоровью твоему, и
что тебе тогда останется?.. (С саркастической усмешкой.) Разве возвратиться опять к мужу?
Клеопатра Сергеевна(огорченным, но вместе с тем и твердым голосом). За
что? За
что, скажи мне
на милость, ты потерял бы уважение ко мне?.. Ты, я вижу, Вячеслав, в самом деле ко мне какой-то жестокий и немилосердый эгоист!.. Ты меня разлюбил!.. Я тебе в тягость нравственно и материально, и ты требуешь, чтоб я, как деревяшка какая-нибудь, ничего бы этого
не понимала и продолжала тебя обременять собой. А
что я к мужу опять уйду,
что ж для тебя такого? Я
не любовника нового сыщу себе!
Мирович. Никакой! Все усилия теперь лучших и честных умов направлены
на то, чтобы купцов
не было и чтоб отнять у капитала всякую силу! Для этих господ скоро придет их час, и с ними, вероятно, рассчитаются еще почище,
чем некогда рассчитались с феодальными дворянами.
Мирович. То-то, к несчастью, вы очень заботитесь и думаете обо мне: вы были так добры,
что приискали даже мне место в компании «Беллы», чтобы спровадить таким образом меня в Америку. Управляющий ваш по ошибке хлопочет засадить меня в тюрьму и устроить там мне бесплатное помещение;
на это я вам, милостивый государь, скажу,
что порядочные люди подобных подлых путей
не избирают, и если возвращают себе жен, так пулей или шпагой.
Куницын(сверх обыкновения с чувством). Это ужасно
что такое! Клеопатра Сергеевна удержаться, главное, никак
не может: рыдает
на всю улицу, да и баста!.. Дурак этот Бургмейеришка тоже растерялся совершенно! Тут оставаться, видит, срам, а везти боится — хуже обеспокоишь! Так
что уж я даже закричал ему: везите, говорю, ее; может быть, лучше протрясет!
Куницын. Нет, братец, нет, как хочешь, ты тут во всем виноват!.. Каким же образом женщину, привыкшую к довольству, держать в этакой конуре и кормить протухлой колбасой и картофелем! Это какая хочешь уйдет —
не выдержит. Я тебе всегда говорил,
что деньги нынче все значат! Ну, если их нет, а они надобны, так украдь их, черт возьми! Поверь,
что на деле моя философия всегда твоей верней будет!